Художник Оскар Рабин. Запечатленная судьба - Алек Эпштейн Страница 13

Основные характеристики самобытного стиля О.Я. Рабина сформировались в первой половине 1960-х годов. В конце 1950-х художник писал картины и акварели в очень различных жанрах, хотя первые социальные работы, в которых реалии советской жизни были изображены в манере, далекой от той, что была принята в советском искусстве того времени, были созданы уже тогда. Их заметили: 29 сентября 1960 года в газете «Московский комсомолец» появился фельетон под названием «Жрецы “Помойки № 8”»; его автором был Роман Карпель. В качестве своеобразного предисловия к статье было помещено письмо в редакцию возмущенного молодого человека по фамилии В. Яценко, писавшего, что он побывал «на дому у художника Оскара Рабина». По словам О.Я. Рабина, имя журналиста, опубликовавшего статью, было ему неизвестно, а вот комсомолец, писавший письмо, «кажется, действительно, к нам приходил» ⁷⁷. За подписью Яценко в газете утверждалось: «“Произведения” Рабина вызывают настоящее физическое отвращение, сама тематика их – признак его духовной убогости. Как самое лучшее “творение” он выдает свою, с позволения сказать, работу “помойка № 8”. … В гостях у него, я понял, что вся эта группка молодых людей – духовные стиляги, пустые, оторванные от жизни, наносящие вред нашему обществу. Так же как Рабин, они топчут все светлое, человечное». Кроме О.Я. Рабина, в опубликованном письме В. Яценко упоминались еще два человека: 27-летний Анатолий Иванов, как утверждалось, «пользующийся в этой группе славой “теоретика”», и 19‐летний Игорь Шибачев. В книге «Три жизни» рассказ об этой статье не содержит упоминаний о других названных в ней людях, и хотя заголовок статьи апеллирует к его картине, в самом тексте гадостей об А.И. Иванове сказано едва ли не больше, чем о О.Я. Рабине: Р. Карпель писал о последнем, что, «имея глаза и уши, он ничего не видит вокруг, ничего не слышит, не понимает», «оторванный от самой жизни, блуждающий по ней слепцом и в одиночку, он сам себя оглупил, себя же самого духовно ограбил», называл его «человеком без принципов», от «концепции» которого «отдает душком реакционной буржуазной идеологии». Имевший юридическое образование Анатолий Иванович Иванов, взявший себе псевдоним Рахметов (по имени героя романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?»), был тогда не только одним из немногих ценителей и собирателей работ художников-нонконформистов, но и одним из главных участников неподцензурных поэтических чтений, проходивших на площади Маяковского. Редактор самиздатского журнала «Вече» и бывший политзаключенный Владимир Николаевич Осипов вспоминал, что А.И. Иванов работал тогда грузчиком, но читал Канта и Гегеля: «Мы его зауважали: человек не желает унижаться перед режимом» ⁷⁸. Начиная с 1958 года по выходным дням в квартире, где жил Анатолий Иванов в Рабочем поселке, собирался кружок молодых активистов. В 1959 году В.Н. Осипов и А.И. Иванов слушали лекции выдающегося философа Григория Соломоновича Померанца (1918—2013) о советском режиме, которые тот, не найдя подходящего места и опасаясь доносов, читал им на лоне природы; «основательные, насыщенные фактами, убедительные, лекции произвели на нас впечатление», – вспоминал В.Н. Осипов ⁷⁹, указывая, что на протяжении 1958—1960 годов А.И. Иванов (Рахметов) «много сделал для сближения творческой молодежи. Его роль на первом этапе площади Маяковского значительна. Он сознательно отстранялся от политики и всю энергию посвящал исключительно пропаганде искусства. Лучшие образцы русской дореволюционной поэзии, творчество поэтов, гонимых в период культа личности, стихи современников, особенно не печатающихся, – все это было в центре забот Анатолия Иванова» ⁸⁰. А.И. Иванов был одним из первых организаторов вернисажей, выставлявшихся не в музеях художников, а в частных квартирах. Например, в комнате Аполлона Викторовича Шухта прошла выставка работ Л.Е. Кропивницкого, на квартире Владимира Мартенса – О.Я. Рабина ⁸¹.

«За появление такой статьи могли расправиться очень круто – либо выгнать из комбината, куда я устроился с таким трудом, либо выселить из барака, либо вообще вышвырнуть за пределы Московской области», – справедливо указывается в книге «Три жизни», после чего следует хронологически странная фраза: «Примеры осужденного за тунеядство Бродского и отправленного в Сибирь Амальрика стояли перед глазами» ⁸². В 1960 году ничего подобного стоять перед глазами, конечно, не могло: преследования как И.А. Бродского, так и А.А. Амальрика выпали на последующие годы. Напомним, что выдающийся поэт и эссеист Иосиф Александрович Бродский (1940—1996) был приговорен 13 марта 1964 года к максимально возможному по указу о «тунеядстве» наказанию – пяти годам принудительного труда в отдаленной местности. Он был этапирован под конвоем в Архангельскую область. По прошествии полутора лет, в сентябре 1965 года, под давлением общественности (в частности, после обращения к советскому правительству Ж.-П. Сартра и других зарубежных писателей) срок ссылки был сокращен до фактически отбытого, и И.А. Бродский вернулся в Ленинград, где оставался до вынужденного отъезда из страны 4 июня 1972 года.

Публицист и мыслитель Андрей Алексеевич Амальрик (1938—1980) был в мае 1965 года арестован и приговорен к двум с половиной годам ссылки в Сибирь за тунеядство. Он был досрочно освобожден в июне 1966 года, после чего вернулся в Москву. В 1969 году написал имевшую позднее значительный резонанс книгу-эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», после чего 21 мая 1970 года был арестован, приговорен к трем годам лагерей за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй». 21 мая 1973 года, в день окончания срока его заключения, против А.А. Амальрика было возбуждено новое дело, в июле 1973 года он был снова приговорен к трем годам лагерей. После четырехмесячной голодовки в знак протеста приговор был изменен на три года ссылки в Магадан. А.А. Амальрик возвратился в Москву в мае 1975 года, а в июле 1976 года был вынужден эмигрировать. В 1960 году еще ни 20‐летний тогда И.А. Бродский, ни 22‐летний А.А. Амальрик преследованиям со стороны властей не подвергались.