Фадеев - Василий Авченко Страница 13

В каком-то смысле это было продолжение Русско-японской войны, которая по-настоящему закончилась лишь в 1945 году. Из-за боев с японцами Гражданская война в Приморье приобретала черты национально-освободительной. В 1920 году интервенты из других стран покинут Дальний Восток, до конца 1922 года останутся одни японцы ^[53].

Американцы (корпус генерал-майора Гревса насчитывал 7950 человек) пытались соблюдать нейтралитет и не допускать усиления японцев. Они прохладно относились к прояпонскому атаману Семенову и к колчаковскому правительству, прозванному «ноксовским» ^[54] (по имени английского генерала Нокса). Ленин уже 14 мая 1918 года отметил: «Противоречием, определяющим международное положение России, является соперничество между Японией и Америкой. Экономическое развитие этих стран… подготовило бездну горючего материала, делающего неизбежной отчаянную схватку этих держав за господство над Тихим океаном и его побережьем». Убеждая японцев вывести войска, американцы объективно помогали красным (хотя снабжали Колчака и участвовали в карательных операциях, пусть не столь активно, как японцы). Старались избегать боев, шли на переговоры с партизанами, порой снабжали их едой и даже оружием ^[55]. Председатель ЦИКа Михаил Калинин в 1923 году отметил своеобразный характер американской интервенции: «…На вопрос, какая из армий интервентов была мягче, культурнее, лучше обращалась с населением, менее сделала вреда, вы получите указание на Америку, что ее войска держались корректнее, меньше морального и материального вреда сделали на данной территории… Американское правительство не искало здесь территориальных завоеваний».

Из статьи Сергея Лазо «Япония и Дальний Восток» (январь 1920 года): «Интересы Америки совершенно иные, чем интересы Японии: политика последней ставит своей конечной целью оккупацию края, тогда как Америка благодаря необычайной мощи своего финансового и промышленного капитала не стремится к захвату территории. Для американского капитала необходимо только одно — свободный доступ на Дальний Восток, так как он знает, что при свободной конкуренции он легко сломит молодой японский капитал».

Интересны мемуары генерала Уильяма Гревса. «Японцы всегда надеялись занять Восточную Сибирь», — пишет он. Атамана Семенова называет «убийцей, грабителем и самым беспутным негодяем», который «финансировался Японией и не имел никаких убеждений». Атамана Калмыкова аттестует как головореза: «Вряд ли можно будет найти такое преступление, которого бы Калмыков не совершил. Япония в своих усилиях „помочь русскому народу“ снабжала Калмыкова вооружением и финансировала его… Солдаты Семенова и Калмыкова, находясь под защитой японских войск, наводняли страну подобно диким животным, убивали и грабили народ, тогда как японцы при желании могли бы в любой момент прекратить эти убийства». Об армии Колчака: «Поведение этих войск… почти приближается по своим масштабам к бесчинствам войск Семенова и Калмыкова». Гревс де-факто встает на сторону красных: «В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали… На каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами… Большевики попросту были русскими на русской земле… Действия… казаков и других колчаковских начальников, совершавшиеся под покровительством иностранных войск, являлись богатейшей почвой, какую только можно было подготовить для большевизма». Неудивительно, что другие интервенты обвиняли Гревса в «порозовении».

Генерал — человек не только искренний, но и смелый — почти диссидентствует: «Я сомневаюсь, мог ли какой-нибудь непредубежденный человек считать, что САСШ не вмешивались во внутренние дела России. Вследствие этого вмешательства САСШ при помощи своих вооруженных сил помогли продержаться непопулярному и монархически настроенному правительству». После прочтения записок Гревса, изданных в 1931 году, становится понятно, почему уже через год они вышли и в СССР под названием «Американская авантюра в Сибири» (America’s Siberian Adventure).

Иногда японцы и американцы даже переходили на сторону партизан. «Японские солдаты… стараются сблизиться с нашими партизанами при каждом удобном случае. „Твоя бурсука“, т. е. „ты большевик“, говорит какой-нибудь японец. Наш кивает головой: „Да, бурсука. Хочешь получить на память красный бантик? Если ты рабочий или трудящийся крестьянин… то и ты бурсука, получай“. Солдат-японец смеется, радостно пожимает руки партизанам, берет бантик и прикалывает его с обратной стороны шинели на подкладку», — вспоминал П. Постышев ^[56]. Фадеев в «Последнем из удэге» описал переговоры партизан с китайскими таежными бандитами — хунхузами, назвавшими себя «революционными войсками китайского народа». Переговоры окончились безрезультатно: партизаны отказались признавать в хунхузах своих.

Из тех же хунхузов вышел Чжан Цзолинь — в те годы маршал и правитель Маньчжурии, отправивший свои войска в Приморье на помощь интервентам. Правда, в военных действиях они почти не участвовали. Партизанский командир Мелехин писал о событиях 1919 года: «Командиру китайской роты было предложено невмешательство… Офицер заерзал на скамейке и побледнел. Затем… заговорил о том, чтобы разрушение полотна железной дороги мы произвели подальше от места расположения его части. Ему дано было на это согласие. Кроме того, командиру охранной железнодорожной роты было предложено одолжить нам до десяти тысяч патронов. Он сначала отказался, но в конце концов согласился».

Канадская экспедиция, как пишет в книге «Из Виктории во Владивосток» Бенджамен Айзитт, должна была помочь белым свергнуть Советы. Были и другие цели: «Сибирская экспедиция с самого начала рассматривалась как благоприятный повод расширить канадское торговое присутствие на Дальнем Востоке». Однако, признаёт Айзитт, «цели Канады в России были достаточно сложными, размытыми и запутанными» ^[57].