Россия белая, Россия красная. 1903-1927 - Алексей Мишагин-Скрыдлов Страница 13

Следствием этого было возникновение совершенно особого кастового духа. У сложившихся взрослых людей из числа русской аристократии кастовость тоже существовала, но у них она уравновешивалась личным опытом, знанием жизни, свободной игрой индивидуальных тенденций. Но можно себе представить, во что такой кастовый дух выливался у подростков. В том возрасте, когда у молодого человека пробуждаются чувства, сердце и разум, складываются жизненные ориентиры, наши головы забивала разная чушь. Из нас как будто стремились сделать не просто идеального строевого офицера, но полную противоположность интеллектуалу.

В свободное время все эти мальчики от тринадцати до двадцати лет ничего не читали. Они разговаривали между собой. Но самое меньшее, что можно сказать про их разговоры, что в них не заходила речь об идеалах. Предмет бесед составляли три темы: вино, лошади и женщины.

Вино. Знание тонких вин было в большой чести в старинных русских семьях, где порой доходило до невероятных утонченности и расточительности. Так что мальчики с самого детства считали умение разбираться в винах одним из главных достоинств человека их происхождения. Невежественность в данном вопросе вызывала насмешки; легкая ошибка вызывала презрение. Помню случай, приключившийся с одним из моих соучеников. Происходя из хорошей провинциальной семьи, этот юный князь хотел встать вровень с нами. Однажды наши товарищи начали рассуждать в его присутствии о достоинствах различных сортов шампанского. Один расхваливал такое-то шампанское такого-то года, другой возражал, в разговор вступил третий: спор становился все более оживленным и серьезным. И тут в него вмешался юный князь; вдохновляясь опытом нескольких поездок своей семьи за границу, он уверил нас, что ни одно из шампанских вин Франции не сравнится с «Асти спуманте». Не могу даже описать, какие сарказм и презрение навлекло на него это заявление. После этого случая в Пажеском корпусе все называли его только «князь Спуманте». И уверяю вас, это была обидная кличка.

Споры о лошадях были не менее жаркими. В этой теме юный дворянин тоже начинал разбираться очень рано. В Пажеском корпусе вы могли услышать, как мальчики тринадцати – четырнадцати лет с жаром обсуждают достоинства той или иной породы. Самыми лучшими эти знатоки признавали английских лошадей. Конные состязания офицеров, имевшие место в Манеже, были предметом страсти пажей, как и всей аристократии. Обладание чистокровной английской лошадью было в России большой и завидной роскошью; все знали знаменитых коней, принадлежавших короне, великому князю Дмитрию Константиновичу, графине Браницкой, князю Куракину или обер-камергеру двора Балашову.

Что же касается мечтаний пажей, как и всей аристократической молодежи, о женщинах, то в них было еще меньше поэзии. В мечтах учащихся Пажеского корпуса не было ничего нежного, рыцарственного, искреннего, что, по крайней мере в довоенный период, наполняло сердца школьников во всех странах. Никогда не останавливая внимания на женщине из общества, а выбирая объектом танцовщицу, актрису или даму полусвета, при условии, что она известна, пажи обсуждали достоинства лица, фигуры, а также цену дам своих грез практически так же, как обсуждали лошадей. Русская аристократическая молодежь никогда не рассматривала женщину в качестве равного участника в наслаждениях, но видела в ней лишь инструмент для наслаждения.

Тому существовало две причины. На первую влияло то общество, в котором вращались пажи; в нем они могли видеть женщин двух сортов: дворянок и доступных женщин. Первые были для них недосягаемы, поскольку в ту эпоху, за редкими исключениями, русские аристократки не пускались в подобные авантюры. Можно сказать, что встретить светскую даму, имеющую связь на стороне, было так же трудно, как и найти светского мужчину, у которого такой связи не было.

Другая причина низкого мнения пажей о женщинах была физиологической, и таково было мнение всего русского народа; но в других общественных классах некоторые тенденции позволяли бороться с таким мнением и поднимать его. Здесь причиной была сама природа русского чувственного темперамента. Щедрый и бурный, он в то же время является малоутонченным, враждебным эротическим изыскам. Всем известно, что француз, смотрящий на эти вещи иначе, считался в России (так же как в Германии и некоторых других странах) циничным развратником. Кроме того, общая для русских консервативность в любви у пажей усугублялась их неопытностью, из-за чего они требовали от партнерш ласк без фантазии и утонченности.

Женщины, являвшиеся главным предметом разговоров и фантазий пажей, были дамами полусвета. В то время в России, как, впрочем, и во Франции, их было много. Они были известны своей красотой, экстравагантными выходками, роскошью, драгоценностями и богатством. Рассказывая о русском довоенном обществе, я не могу не упомянуть о них; при этом уместно вставить этот рассказ в рассказ о пажах, чьи мысли они занимали.

Большинство дам полусвета имели звучные, легко и надолго запоминающиеся «псевдонимы». Приведем некоторые из них.

Шурка Зверек, известная достойной упоминания оригинальностью: она никогда не пользовалась косметикой. Настя Натурщица – благодаря необыкновенно красивому телу и лицу она часто служила моделью известным художникам и скульпторам. Отсюда прозвище. Сонька Комод принадлежала к категории более низкой, но все равно блестящей: своих поклонников она находила среди крупных коммерсантов и промышленников; аристократы, пожалуй, восторгались ею меньше, нежели двумя ее коллегами, упомянутыми выше. Она была красива, но довольно полна, что соответствовало тогдашнему канону красоты. Своим французским прозвищем она была обязана не легкости характера ^[11], а изгибам фигуры, напоминающим одноименный предмет мебели.

Большинство этих женщин завершали свою карьеру удачным браком. Например, Манька Балалайка вышла замуж за нефтяного магната. Происходившая из мелкого дворянства Катька Решетникова, очень красивая и более изысканная, чем прочие, единственная, кто был известен под своей настоящей фамилией, вышла замуж за графа Салтыкова, генерала свиты его императорского величества. После заключения брака тот по своей инициативе перестал бывать при дворе; но этого показалось мало, и его хотели лишить чина ^[12]. Граф-генерал запротестовал и не побоялся попросить аудиенции у императора, на которой заявил, что не допустил мезальянса, и сумел доказать дворянское происхождение своей жены. Благодаря этому чин за ним сохранился.

Любые поступки, любые жесты этих женщин, танцовщиц или актрис, завораживали Пажеский корпус. Там рассказывали связанные с ними истории, повторяли их слова. Пажи, равнодушные к остроумным и метким высказываниям великих, превращали любое слово, брошенное этими женщинами, в историческое высказывание. Сколько раз я слышал различные истории об артистке Пуаре! На сцене это была талантливая актриса, но в жизни – ловкая, хитрая и очень злая женщина, известная своими судебными процессами, в частности начатым ею против ее сожителя, графа Орлова-Давыдова. Она утверждала, что родила от графа ребенка, что дало бы ей огромные выгоды, однако расследование установило, что не только Орлов не является отцом ребенка, предъявленного Пуаре, но и сама она не мать ему, а младенец взят ею «напрокат» у настоящей матери. Она проиграла процесс.