Жанна д'Арк - Анатолий Левандовский Страница 13

С этого началось. А потом день за днем они продолжали приходить и мучить ее. И опять те же вопросы, то же щемящее неотвратимое чувство, что тебя хотят запутать. Жанна потеряла сон, голова ее гудела, временами она переставала понимать, что происходит.

– Мессиры, – взмолилась она наконец, – зачем вы учиняете мне этот допрос? Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Ведь вам же известно, что я не читала ваших книг, что я не знаю ни «а» ни «б»!

Как ей было отрадно, когда однажды в стражнике, сопровождавшем «отцов», Жанна узнала воина, которого раньше встречала в Шиноне. В этом простом человеке она чувствовала своего. Он не мудрствовал и хотел сражаться. Девушка дружески ударила его по плечу.

– Желала бы я, – заметила она со вздохом, поглядывая на церковников, – иметь вокруг себя несколько человек с такою же доброй волей.

Шла третья неделя. Ученые мужи расспрашивали Жанну о голосах, добивались подробностей о ее видениях. Они порицали ее за ношение мужской одежды, укоряли, что она короля называла дофином. Жанна старалась объяснить все, как могла. Иногда, однако, ей становилось совсем невтерпеж. Что они все время суются со своими «священными книгами», зачем морочат ей голову тем, чего она не знает и не может знать? Девушка решила сбить с них ученую спесь одним ударом:

– В книгах Господа нашего написано больше, чем в ваших писаниях!

Мэтр Жерар Маше, королевский духовник, допрашивавший Жанну, едва не поперхнулся. Замолчали и вытянули шеи другие «отцы».

Девчонка попалась! Она сама захлопнула ловушку! Теперь, если бы захотеть, с ней можно сделать все, что угодно. Она ведь призналась в ереси. Еще бы! Кто, кроме еретиков, отрицает церковные книги? Значит, не традиции церкви, не догма и обряды, а чистый Господь Бог? Это уже явно отдает дьявольскими учениями, за приверженность к которым полагается костер!..

Мэтр Жерар Маше выразительно посмотрел на остальных. Это восклицание бедной невежды не следует принимать в расчет. Она слишком наивна и горяча. Братья его понимают?.. Итак, можно продолжать…

Допрашивал брат Сегэн. Это был доминиканец, доктор богословия, человек весьма ученый и набивший руку на разоблачении еретиков. Внешне брат Сегэн не производил приятного впечатления. Его маленькие глазки зло и упрямо поблескивали из-под нависших бровей. Жанне этот монах показался особенно противным. Прежде чем начать спрашивать, он долго причмокивал губами и что-то глухо бубнил себе под нос. Когда он заговорил, Жанна едва его поняла. Доминиканец изъяснялся на южнофранцузском диалекте и употреблял выражения, совершенно незнакомые бедной пастушке из Домреми.

Брат Сегэн начал с вопроса, которым думал сразу смутить крестьянку:

– На каком языке говорили твои голоса?

Жанна чуть не рассмеялась. Этот глупый поп, который и слова правильно произнести не может, спрашивает о языке ее голосов!..

– На французском, мессир, и гораздо лучшем, чем ваш!

Брат Сегэн слегка опешил. Его коллеги прятали улыбки. Дерзкая мужичка! Она совсем забылась, она не видит, с кем говорит! Ну ладно, он ей пропишет!..

– Веришь ли ты в Бога? Жанну задело за живое.

– Верю, мессир, и получше, чем вы!

Брат Сегэн чуть не задохнулся от ярости. Хорошо же, он посадит ее в лужу, из которой мерзавка не выберется.

– Ты просишь поставить тебя во главе войска? Ты называешь себя посланницей Божьей и хочешь, чтобы тебе поверили? Но если Бог действительно тебя послал, покажи нам знамение, сотвори чудо! Мы не можем советовать королю доверить тебе целую армию лишь на основании твоих слов!

Жанна ответила быстро и решительно:

– Я пришла в Пуатье не для того, чтобы показывать знамения и совершать чудеса. Отправьте меня в Орлеан, и я докажу на деле, для чего я послана.

И, сколько к ней ни приставали, она вновь и вновь повторяла те же слова:

– Отправьте меня в Орлеан, и я докажу на деле, для чего я послана!..

По истечении шести недель утомленные богословы решили прекратить допрос. Ничего нового они больше узнать не могли. Их посыльные, вернувшиеся с родины Жанны, представили самые благоприятные отзывы. Девушке оставалось пройти еще одну проверку, на этот раз действительно последнюю…

На квартире у мэтра Рабато с раннего утра опять собралось много народу. Теперь, однако, это были не профессора богословия. Это были женщины разных возрастов и званий, знатные дамы и простые горожанки. Все они шумели и галдели, как на базаре. Когда Жанна явилась к ним, они с величайшим любопытством принялись ее разглядывать.

Оказалось, эти женщины отобраны комиссией богословов для того, чтобы осмотреть Жанну на предмет точного установления ее девственности…

«Святые отцы» ставили свой окончательный приговор в зависимость от этого осмотра. Девственность Жанны должна была подтвердить отзывы о ее нравственной непорочности и чистоте. Кроме того, положительный результат экспертизы явился бы одним из доказательств отсутствия плотской связи с дьяволом. И вот были посланы почтенные матроны и опытные акушерки, чтобы сообща разобраться в этом вопросе.

Жанна не сопротивлялась. После того что она вытерпела от попов, все остальное не казалось ей страшным.

Проверка закончилась успешно. Матроны и повитухи были готовы засвидетельствовать под присягой девственность своей пациентки.

Комиссия подводила общий итог.

У «отцов», по правде говоря, набралось достаточно материалов, чтобы обвинить девчонку в ереси и заключить под стражу. Однако ученые мужи были трезвыми политиками. С самого начала знали они, к какому выводу придут. В последние дни были получены новые сведения. Выяснилось, что за девушку хлопочет двоюродный брат короля, герцог Алансонский, что за нее ратует граф Дюнуа, командующий войсками в осажденном Орлеане. Монсеньор Реньо также не скупился на дополнительные инструкции. Только круглые идиоты не посчитались бы со всем этим. «Святые отцы» не были идиотами. Даже брат Сегэн не стал возражать против окончательных выводов комиссии. Заключение, отосланное в Шинон, начиналось словами:

«Считаясь с необходимостью короля и королевства, а также с постоянными молитвами несчастного народа, жаждущего мира и справедливости, мы не находим нужным оттолкнуть и отвергнуть Деву…»

Дальше, правда, следовали всевозможные «но» и «однако», различные оговорки и предупреждения, которыми члены комиссии хотели застраховать себя на всякий случай. И все же это было именно то желанное и долгожданное разрешение, без которого смелый план девушки никогда бы не претворился в жизнь.

Стояли ясные солнечные дни. Шел месяц апрель. Девушка чувствовала себя словно поднявшейся после тяжелой болезни. Физически сильная и закаленная, она с легкостью переносила любые жизненные трудности – не уставала от многодневного пути, не раскисала от жары и не простужалась от холода.

Но это чистилище… Эта смесь лицемерия и злобы…