Директория. Колчак. Интервенты - Василий Болдырев Страница 13

Особенно определенно выразилось это отношение в заявлении представителя объединенного казачества: «Искони демократические, представленные на Государственном совещании Оренбургское, Уральское, Сибирское, Семиреченское, Астраханское, Иркутское и Енисейское казачьи войска, не признающие в своих областях иной власти, как власти народной, выраженной войсковыми кругами и органами, ими избираемыми, считают, что в государстве Российском вся власть должна принадлежать, как истинному выразителю воли народной, полноправному Всероссийскому Учредительному собранию нового созыва».

Отсюда и вывод, что создаваемая Всероссийская верховная власть действует: «в обстановке полной деловой самостоятельности и независимости и ответственности перед Всероссийским Учредительным собранием нового созыва».

Это нисколько, видимо, не мешало уральскому и оренбургскому казачеству, вернее их правительствам, работать в тесном содружестве с самарским Комучем, от которого и через который оба они получали и денежные, и материальные средства. Заметим, кстати, что атаман Оренбургского войска А.И. Дутов³⁰ был сам не только членом Учредительного собрания, но и членом Комуча, которому, между прочим, будто бы был обязан и своим производством в генералы.

Наиболее откровенно в пользу диктатуры, и диктатуры единоличной, высказался представитель Конституционно-демократической партии, член ее ЦК Л.А. Кроль.

Он заявил, что в создавшихся условиях нужна «власть сильная, мощная, решительная».

«Комитет партии народной свободы, – сказал он, – считает, что наилучшей формой для осуществления такой власти было бы создание временной единоличной верховной власти».

«К великому несчастью для России, если наша революция выдвинула титанов разрушения, анархии и беспорядка, то, к сожалению, на фоне нашей революции не явилось ни одного человека, которому вся нация, вся страна могла бы доверить такую власть и на которого могла бы рассчитывать, что он доведет страну до Учредительного собрания. Поэтому приходится поневоле мириться с менее совершенной формой в виде Директории, но эту Директорию мы мыслим как верховную власть, действующую через посредство министров, ответственных перед этой верховной властью, причем эта Директория – эта верховная власть ни перед кем не отвечает, объем ее прав – вся полнота власти».

Это заявление было выслушано с глубоким удовлетворением затаившимися пока сторонниками диктатуры, и если они болтали еще что-то о народовластии, то только из приличия к моменту. По временной необходимости они помирились затем и на Директории, пока не нашелся человек, согласившийся быть диктатором, об отсутствии которого так сожалел кадетский представитель Кроль. Он откровенно наметил дорожку, приведшую к диктатуре Колчака.

Представительство Сибирского правительства высказалось кратко. Оно остерегалось делать те или иные определенные заявления, так как во Владивостоке еще не выяснился окончательно результат миссии Вологодского, не определился пока исход борьбы с Сибирской областной думой.

В зачитанной профессором Сапожниковым декларации указывалось, что, «имея конечною целью единую и нераздельную Великую Россию, Сибирское правительство мыслит ее создание через устроение ее областей, почему будущая верховная власть – Директория, ответственная только перед будущим полномочным органом правильного волеизъявления народа, объединяет в своих руках общегосударственные функции власти и оставляет руководство отдельными отраслями государственной и хозяйственной жизни в пределах областей за соответственными органами областных территориально-автономных правительств».

В вопросе ответственности здесь такое же, как у казаков и кадетов, игнорирование правомочий Учредительного собрания старого созыва и тем более претензий Самарского Комуча. Так же как и у тех, допускается, как выход, Директория. Новым было открытое декларирование областнических тенденций, смягченное оговоркой, что, выдвигая это положение, Сибирское правительство отнюдь «не намерено противопоставлять интересы области и целого».

Остальные выступления не представляли ничего особенно существенного и в основных чертах поддерживали положения двух резко наметившихся течений: одно возглавлялось Самарским Комучем, другое – Сибирским правительством и казаками.

Впрочем, «Единство», народные социалисты, представители областного правительства Урала (Екатеринбург) и Эстонского правительства довольно туманно выдвигали необходимость ответственности создаваемой власти перед особым «Контрольным органом» или перед Государственным совещанием.

«Союз возрождения России», которому в значительной степени принадлежала инициатива созыва Государственного совещания, необходимость коего подтверждалась и создавшейся обстановкой, имел в своем составе представителей большинства собравшихся в Уфе партий и организаций, а посему довольно ясно отдавал себе отчет, насколько велико расхождение двух основных течений, выявившихся на совещании.

Расхождение это между Омском, не утратившим еще иллюзий на признание за ним прав центральной Всероссийской власти, и Самарой, претендующей на правомочия Всероссийского Учредительного собрания, как источника этой власти, – это именно обстоятельство в связи с рядом других менее важных причин, усиливавших враждебность этих двух правительств одного против другого, не давали основания надеяться, что объединение их произойдет легко и быстро.

Между тем обстановка требовала быстрых решений: советские войска усиливали нажим на Волжском фронте, чехи начинали сдавать, Народная армия слабела.

Положение Самарского Комуча было особенно тяжелым. Он находился под непосредственным угрожающим ударом красных. Его давило делающееся все более и более заметным усиление реакции.

Сразу, без попытки борьбы, хотя бы борьбы словесной, Комуч не мог уйти. Он кое-что сделал в борьбе против Советов. Ведь не кто иной, как составлявшая его группа членов Учредительного собрания, в минуты общей растерянности возглавила восстание чехов и офицерских организаций в районе Самары, и, при всей враждебности к Учредительному собранию старого созыва, все же надежды весьма многих тянулись к Самаре.

Достигнув победами над большевиками в районе Самары некоторого реванша за тяжкое унижение, пережитое членами Учредительного собрания во время разгона его 5 января, члены Комуча, естественно, стремились если не оживить окончательно, то хотя бы прилично похоронить себя, объявив перед самороспуском новые выборы в новое Учредительное собрание, чем не только сохранялась бы идея Учредительного собрания, но и не нарушалась бы крайне важная, по понятиям того времени, конституционная преемственность власти.

Как известно, бывший император Николай II отрекся от престола в пользу брата своего великого князя Михаила Александровича, а этот последний – в пользу Всероссийского Учредительного собрания.

Тогда еще не учитывали всей силы революционной грозы и вопросу конституционной преемственности придавали огромное значение.

В этих условиях возможны были только два решения: или счесть попытку объединения недостижимой и предоставить события их естественному ходу, то есть постепенному и неизбежному разгрому в одиночку борющихся сил, или найти выход к возможно быстрому устранению особо острых, мешающих объединению противоречий.