Инга Артамонова. Смерть на взлете. Яркая жизнь и трагическая гибель четырехкратной чемпионки мира - Владимир Артамонов Страница 13

Проскользив плавно еще несколько кругов, Инга выпрямилась, уперев руки в бока, и направилась к тому месту, где стояли Холщевникова и Алексеев.

Директор катка познакомил Ингу с Зоей Федоровной Холщевниковой, будущим ее тренером. Но тренироваться под ее руководством Инга начнет некоторое время спустя.

Когда зима вступила в свои права, Павел Михайлович и Инга отправились в конькобежную секцию к Григорию Васильевичу Кушину. С Саниным Кушин знаком давно, они состоят в одном обществе «Динамо» много лет. Спрашивает его Павел Михайлович, показывая на вошедшую с ним девушку, не взял бы он тренировать ее к себе?

– А сколько ей лет-то? – задает вопрос Кушин.

– Семнадцать.

– Да ты что! Что я с таким переростком буду делать? Нет, нет…

Ходили еще к какому-то детскому тренеру. То же самое. К третьему… Безрезультатно. Инга обиделась и говорит:

– Пал Михалыч, пойду я сразу во взрослую секцию.

А тут как раз первенство Московского городского совета «Динамо» по конькобежному спорту. Павел Михайлович добился Ингиного участия в них. Он подумал: «Девка может захандрить, столько отказов ей сразу».

Вместе с Ингой они вышли на сверкающий, отполированный лед малого поля стадиона «Динамо», подошли к будочке, около которой стоял главный судья этих соревнований Иван Иванович Хайдин.

– Иван Иванович, – обратился к нему Санин, – вот эту девчонку нужно заявить, а сейчас коньки помоги ей найти какие-нибудь…

Стоявшие тут же другие судьи, тренеры, участницы удивленно осмотрели пришедших: вот еще, гребцы вмешиваются в коньки, с каких это пор?

Хайдин немного подумал и говорит дипломатически:

– У нас сорок девять пар, одна участница лишняя. Пусть с ней твоя и бежит. Не помешает.

Нашли какие-то старые коньки – на Ингу они еле налезли. Ножка ничего себе – сороковой размер. Все смотрят на нее как на пришельца с другой планеты. Ну и ну! «Кто это такая?» – то и дело спрашивают конькобежки друг у друга. «Да гребчиха какая-то».

При старте бега на 500 метров Инге попался маленький камушек под лезвие конька, и вышибло искру. Все смеются: чтобы искры летели из-под коньков, которые с таким старанием оберегают от всего каменно-твердого, такого, знаете ли, конькобежцы еще не видывали. Думали, что сейчас удастся эту гребчиху проучить как следует, чтобы в следующий раз было неповадно совать нос туда, куда не положено.

Подруги из секции гребли расположились на трибуне и подбадривали ее возгласами: «Инга, Инга!», что раскрывало другой смысл, вложенный в этот призыв: «Раз они, Инга, смеются над нами, покажи, как гребцы умеют выигрывать».

Последнего места, к удивлению конькобежцев, она не заняла. По результату была где-то в середине. Хайдин подтрунивал теперь над конькобежцами:

– Вот так гребчиха, причесала она вас.

Кто-то вынужден был сказать:

– А не такая уж она и «сырая».

Следующая дистанция – 3000 метров (а на другой день – 1000 и 5000 метров: раньше женщины-конькобежки бегали на такие дистанции). Инга подъехала к Павлу Михайловичу, стоявшему прямо на льду. Еще не отдышавшись, взволнованная, говорит:

– Ну, Пал Михалыч, сейчас мы им покажем.

И действительно, на очередной дистанции она выступила еще лучше: 1000 метров – четвертое место, 5000 метров – второе, вслед за Марией Исаковой, тоже динамовкой, трехкратной чемпионкой мира по конькам, к тому времени самой титулованной чемпионкой.

«Вот это да, – открыто удивлялись теперь все, – вот это гребчиха».

Потом уже стали говорить так: «Инга у меня начала заниматься, я ее тренер», «Нет, ко мне она впервые пришла, я ее тренер».

Душой же она всегда оставалась со своими подругами по гребле, хотя спустя несколько лет прочно обосновалась в конькобежном спорте и добилась там выдающихся результатов. Подруги из секции гребли спрашивали ее:

– Инга, где тебе лучше – в гребле или в коньках?

– У вас лучше, – отвечала она. – Потому что в гребле, в восьмерке, как мало в каком другом виде спорта, каждый старается помочь рядом сидящему, ведь от этого зависит общий успех команды…

Но в коньках, индивидуальном виде спорта, больше шансов раскрыть способности отдельного человека. Это понимал Санин. К этому стремилась и сама Инга.

Прошло много лет, но Инга продолжала оставаться верной коллективу гребцов, привязанности ко всему тому, что ее роднило с ее спортивной юностью. С Павлом Михайловичем она стала видеться реже, потому что различные соревнования самого высокого уровня по конькобежному спорту не оставляли совсем свободного времени. И все-таки нет-нет да и навестит Инга своего первого тренера, перебросится двумя-тремя словами о житье-бытье, вспомнит о тренировках на воде, оказавших влияние на ее успехи в конькобежном спорте.