Райнхард Гейдрих - паладин Гитлера - Иржи Пражак Страница 13

22 августа 1939 года Гитлер собрал в Бергхофе на совещание всю высшую военную элиту рейха — главнокомандующих, начальников штабов и ведущих генералов вермахта, чтобы объявить им свое роковое решение: быть войне.

«Никогда положение Германии не было столь благоприятным, как сейчас, — заявил он. — Англия — в угрожающей ситуации, положение Франции складывается не лучшим образом, Советская Россия готова заключить с Германией пакт о ненападении».

Речь свою он закончил словами:

«Так или иначе, войны не миновать… Я предоставлю пропагандистский предлог для начала войны. Насколько правдоподобным он будет, никакого значения не имеет. Победителя не судят и не выясняют, правда это или нет. При развязывании и ведении войны играют роль не вопросы права, а победа».

Разъезжаясь с совещания, военные не могли и предположить, что люди, призванные обеспечить обещанный пропагандистский предлог, уже находятся в полной боевой готовности.

Идея операции принадлежала Райнхарду Гейдриху, который еще в период судетского кризиса в 1938 году предлагал обеспечить предлог для вторжения в Чехословакию с помощью инсценированных стычек на границе, но тогда дело до этого не дошло.

На этот раз план его заключался в следующем: несколько групп сотрудников СД, выступающих под видом польских солдат и ополченцев, должны изобразить ряд инцидентов на польско-немецкой границе.

Перед ними были поставлены следующие задачи:

— буквально на несколько минут захватить немецкую радиостанцию в местечке Гляйвиц (Гливице) и «выступить» в прямом эфире на польском языке с несколькими антинемецкими выпадами;

— осуществить нападение на контору лесничества близ городка Пичен (севернее Кройцбурга);

— уничтожить таможенный пост в местечке Хохлинден — на участке границы между Гляйвицем и Ратибором.

При этом, естественно, должны были быть и «погибшие», как неопровержимые доказательства польского нападения — не только для иностранной прессы, но и для немецкой пропаганды.

Возникал вопрос: где взять трупы? Но он был решен весьма просто: их доставка была возложена на концентрационные лагеря. Во славу Третьего рейха в «погибших» должны были превратиться несколько десятков заключенных (их надлежало заранее умерщвлять посредством инъекций). Человеческие «консервы», как назвал их Мюллер, будут затем доставлены в надлежащее место в необходимое время.

Захват радиостанции Гейдрих поручил штурмбаннфюреру СС Науйоксу ^[41], старому своему соратнику со времен становления СД. Он должен был отобрать человек шесть понадежнее, желательно со знанием польского языка, и отправиться в Гляйвиц, где обосноваться, произвести разведку местности и ждать сигнала для начала операции.

В качестве других ключевых фигур в предстоявшей операции Гейдрих назначил бригаденфюрера СС Хайнца Моста, оберфюрера СС Херберта Мельхорна, оберфюрера СС Отто Раша и оберфюрера СС Генриха Мюллера.

Мост должен был раздобыть польское обмундирование. (Обмундирование, солдатские книжки и карабины с патронами были своевременно получены по распоряжению генерала Кейтеля со специального склада вермахта.)

Мельхорну надлежало, предварительно очистив территорию, прилегавшую к Хохлиндену, от расположенных там подразделений вермахта, координировать действия «нападавших поляков» и «защитников-пограничников». (Перед самой операцией он был, однако, заменен.)

Рашу поручалось возглавить нападение «поляков» на Пиченское лесничество.

В задачу Мюллера входили доставка и распределение «консервов» на «поле боя».

Никто из них не имел права связываться с каким-либо немецким учреждением в указанном районе, а члены их групп не должны были иметь при себе документы, удостоверяющие их принадлежность к СС, СД и полиции, а также немецкие паспорта.

«Польское войсковое подразделение», которое должно было напасть на радиостанцию, получило польские мундиры, карабины и по 30 патронов к ним. Группам, которым надлежало атаковать лесничество и таможню, отводилась роль польских ополченцев, и одеты они были в основном в зеленые рубахи и штатские пиджаки и брюки различной расцветки, в качестве же головных уборов использовались шляпы и кепки.

Науйокс, отобрав пять человек своих сотрудников и прихватив переводчика для «зажигательного радиовыступления», отбыл в Верхнюю Силезию. Разместились они в двух гостиницах Гляйвица. Сам Науйокс остановился в «Хаус Обершлезиен».

Разведка на местности показала, что радиостанция находилась за городком на Тарновицком шоссе, за высоким двухметровым проволочным ограждением, однако территория самой станции и прилегавшие к ней два здания фактически не охранялись.

В 16 часов пополудни 31 августа в гостиничном номере Науйокса раздался телефонный звонок. Подняв трубку, он услышал всего одну фразу: «Срочно перезвоните!» Набрав берлинский номер, он попросил соединить его с адъютантом Гейдриха. Ему ответил знакомый высокий голос: «Бабушка умерла». Это был условный сигнал к выступлению. Собрав своих людей, Науйокс назначил время сбора на 19.30.

Сотрудник радиостанции Фойтцик около 20 часов вечера увидел, как пятеро неизвестных, войдя в машинное отделение, направились по лестнице наверх по направлению к студии. Не успел он поинтересоваться, чего хотели эти люди, как заметил наставленное на него дуло пистолета. Он, а затем и остальные сотрудники радиостанции были связаны и заперты в подвале.

По знаку Науйокса был поднят шум, раздались выстрелы в потолок, чтобы создать неразбериху и запугать персонал радиостанции. После довольно продолжительных поисков был наконец обнаружен так называемый грозовой микрофон, по которому обычно делались объявления в случае приближения грозы или бури.

Через несколько минут тысячи людей не только в округе услышали беспорядочные выстрелы и невнятные выкрики на польском языке. Сопровождаемая выстрелами речь была зачитана. Все представление длилось чуть более четырех минут, после чего Науйокс и его люди ретировались. Перед входом в радиостанцию уже лежало несколько трупов (Мюллер подсуетился вовремя). В их карманы были предусмотрительно вложены трамвайные билеты, польские сигареты и злотые.