Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства - Владислав Гончаров Страница 13

«План заключался в том, чтобы устроить маневры в районе между Сараевом, Романиджей и Ганписесаком, на восток от Сараева, – как раз против сербской границы. При таких маневрах неприятелем являлась, конечно Сербия… Маневры должны были происходить в Боснии, у реки Дрины, как раз у самой границы Сербии».

Все это совершенно неверно. Все мероприятия, имеющие отношение к военным действиям против Сербии, были задуманы совершенно иначе, они изложены бароном Конрадом в мобилизационном плане «Б» (балканском). По этому плану предусматривались действия не только двух корпусов, расположенных в Боснии, но еще пяти корпусов, которые должны были быть стянуты из других мест Австро-Венгрии, так что вообще в военных действиях должна была участвовать почти половина всей армии.

Этот план действительно намечал непосредственное наступление в сторону реки Дрины, образующей границу между Боснией и Сербией. План этот был выработан во всех деталях Конрадом и его Генеральным штабом и, как мобилизационные планы всех государств, всегда находился наготове в Генеральном штабе. Но в маневрах, на которых должен был присутствовать эрцгерцог в Боснии, принимали участие только два армейских корпуса, и маневры эти представляли собой часть обычной муштры, которой регулярно подвергалась армия. Они не были связаны ни с какими военными приготовлениями, и главной их задачей было просто упражнение военных сил в продвижениях по сравнительно трудному и разнообразному плацдарму.

Кроме того, эти маневры происходили не в Романидже (на восток от Сараева, у реки Дрины, как раз против Сербии), как это утверждает Иованович, а приблизительно в 30 километрах на юго-запад от Сараева, в Тарчинском округе. Они ни в какой степени не представляли собой теоретического нападения на Сербию в восточном направлении, а намечались как раз в обратном направлении – как теоретическая защита Сараева против наступления с запада, со стороны Адриатики. «Голубая» защищающая армия удерживала позиции на юго-запад от Сараева: она должна была помешать наступлению «красных» со стороны Монастыря с Запада и не дать овладеть Ивановским ущельем, которое является ключом к дороге от Адриатики на Сараево.

Для того чтобы ознакомиться с этой частью Боснии, как раз наиболее отдаленной от Сербии, эрцгерцог и отправился в Сараево через Фиуме и Адриатическое море, а затем по железной дороге через Меркович и Монастырь. Супруга его отправилась одна по железной дороге из Вены на Будапешт и встретилась с Францем-Фердинандом только в Злидзе, около Сараева.

Поскольку вообще можно говорить о какой-нибудь непосредственной цели, которая преследовалась боснийскими маневрами, то цель эта заключалась в том, чтобы познакомить офицеров не с плацдармом, на котором будет происходить война с Сербией, а с плацдармом для защиты Албании или Боснии против войск, которые произвели бы высадку на Адриатическом побережии ^[13].

Так как поездка эрцгерцога носила в первую очередь военно-инспекционный характер, то все относящиеся к ней детали были разработаны в его военной канцелярии при содействии барона Конрада и генерала Потиорека. Билинский, который в качестве австро-венгерского министра финансов ведал гражданской администрацией Боснии, не был привлечен к этому делу. После сараевского убийства Билинский и генерал Потиорек пререкались относительно ответственности за эту трагедию. Билинский в своих мемуарах настаивает, что он не несет никакой ответственности, поскольку его самого и его подчиненных систематически игнорировали во время подготовки к поездке эрцгерцога. Он даже утверждает, что он совсем не знал программы поездки эрцгерцога в Боснию, пока не прочел ее в «Neue Freie Presse» приблизительно часов в 11 утра в роковое воскресенье, когда он собирался сесть в автомобиль, чтобы отправиться в церковь. Он говорит, что он был тогда неприятно поражен, так как впервые узнал, что в программе эрцгерцогской поездки предусмотрен торжественный въезд в Сараево, тогда как император вначале дал свое согласие на поездку военно-инспекционного характера.

Утверждение Билинского, что он совершенно не знал о намерении эрцгерцога посетить Сараево, вряд ли соответствует действительности. Дело в том, что «Neue Freie Presse» от 28 июня совершенно не содержит никакой программы поездки эрцгерцога в Боснию, а только описывает происходившие там маневры. Больше того: тремя неделями раньше, 4 июня, эта газета уже напечатала общий план поездки эрцгерцога, включая сюда и предполагавшееся посещение Сараева. Билинский вряд ли мог не видеть этой статьи. Кроме того, 24 июня для осведомления должностных лиц была напечатана в частном порядке подробная программа поездки. Билинский допускает, что экземпляр этой программы был доставлен ему кем-нибудь из его подчиненных.

Непривлечение Билинского к выработке программы поездки было широко использовано авторами, которые старались возложить ответственность за убийство на «свору убийц», поджидавших эрцгерцога, на преступную небрежность австрийской полиции, на высокомерное поведение Потиорека и крайнее упорство Франца-Фердинанда, игнорировавшего австро-венгерского министра финансов. Пытаясь, таким образом, переложить ответственность на австрийскую власть, эти авторы затушевывают действительный заговор, организованный в Белграде. В качестве одной из главных причин того, что приготовления к поездке были поручены Потиореку, а не Билинскому, они указывают желание эрцгерцога отстранить от этого дела придворных чинов, которые могли бы создать препятствия для поездки в Сараево жены эрцгерцога. Но если даже допустить это, то император, во всяком случае, не возражал против ее участия в поездке, когда эрцгерцог говорил с ним об этом 4 июня.

Вообще эрцгерцог, по-видимому, предпринял эту поездку, скорее повинуясь чувству долга, чем руководствуясь, как это обыкновенно утверждают, желанием предоставить своей жене возможность быть принятой с королевскими почестями, путешествуя вместе с ним. Как уже было указано, они отправились в Сараево по разным маршрутам. В последнюю неделю перед поездкой он вообще сомневался, стоит ли ему ехать ввиду состояния своего здоровья и жары. Он говорил об этом с императором, который ему сказал: «Делайте, как хотите». Его частный секретарь записал несколько заметок, свидетельствующих о том, что Франц-Фердинанд относился к этой поездке совсем без всякого восторга.