Царь Борис Годунов - Дмитрий Лисейцев Страница 13

Впрочем, собирать Земский собор таким образом и не стали. Французский наемник капитан Жак Маржерет, служивший в России в начале XVII в., рассказал о воцарении Бориса Фёдоровича следующее. Годунов сам настаивал на организации Земского собора для избрания царя: «Он хотел созвать Штаты страны (здесь француз Маржерет использует для обозначения Земского собора его французский аналог – Генеральные штаты. – Д. Л.) надлежащим образом, а именно по восемь – десять человек от каждого города, с тем чтобы вся страна единодушно решила, кого должно избрать». При этом капитан Маржерет добавляет, что для таких выборов «требовалось время», поэтому воцарение Бориса Годунова произошло без участия «Штатов». Заметим, что Маржерет свидетелем царского избрания не был – он прибыл в Россию двумя годами позже, поэтому в частностях может быть и неточен (например, в утверждении о том, что инициатива собрать собор принадлежала Борису Годунову). Но ошибиться в вопросе о том, собирался ли Земский собор в принципе, наемник, имевший возможность общаться с непосредственными участниками событий, не мог.

Интересно, что в первые месяцы после провозглашения Годунова царем даже официальная пропаганда воздерживалась от утверждений о всенародном избрании Бориса Фёдоровича Земским собором. В грамоте, отправленной в Кострому 15 марта 1598 г., менее чем через месяц после воцарения Бориса Годунова, последовательность событий изложена следующим образом. После смерти царя Фёдора высшее духовенство и Боярская дума обратились к вдовствующей царице Ирине с просьбой принять власть над страной. Обращались к царице при этом не все представители церковной и светской власти, а лишь те, «которые в то время в царствующем граде Москве прилучились». Вместе с ними царицу молили править страной люди, объединенные расплывчатой формулировкой «всенародное множество всего Российского царства». Встретив отказ царицы, эти люди стали просить ее благословить царским венцом брата, а затем обращались с просьбой о принятии скипетра к самому Борису.

Примерно ту же картину представляет речь Бориса Годунова, произнесенная им во время венчания на царство 3 сентября 1598 г.: новый самодержец утверждал, что принимает скипетр по избранию и просьбе Патриарха, Освященного Собора, бояр «и всех православных христиан». В царской грамоте от 14 сентября на Соль Вычегодскую перечень чинов, просивших Бориса Годунова принять царский венец, выглядит уже значительно подробнее: кроме Освященного Собора и бояр в документе перечислены окольничие, князья, воеводы, дворяне, приказные люди, дети боярские, служилые люди, гости и «весь народ крестиянский». При этом царь Борис не делает акцента на факте своего избрания: на престол, согласно грамоте, он вступил «изволением, благоволением и хотением» Бога, «ходатайством» Богородицы, «молитвами» святых, «благословением» своей сестры царицы Ирины, «прошением и молением» Освященного Собора и «челобитьем» остальных чинов. О Земском соборе грамота умалчивает. В подкрестной записи от 15 сентября, по которой подданные должны были приносить присягу новому государю, также не акцентируется внимание на выборе царя: Годунов принимал власть по благословению своей сестры, которая, в свою очередь, вняла «молению и плачу» «всенародного множества».

Совершенно иная картина представлена в тексте «Утвержденной грамоты» царя Бориса Фёдоровича. Этот документ должен был официально утвердить и придать законный вид воцарению нового монарха. Оформили «Утвержденную грамоту» через год после провозглашения Бориса Годунова царем – весной 1599 г. История обретения государя здесь дополнена важными деталями, долженствующими существенно упрочить представления о легитимности власти Бориса Фёдоровича. Из сентябрьской подкрестной записи в «Утвержденную грамоту» был перенесен с некоторой корректировкой развернутый перечень лиц, обращавшихся с мольбой к царице Ирине: в списке духовных чинов Освященного Собора появились архимандриты и игумены, а вслед за боярами перечислены дворяне, приказные люди, «христолюбивое воинство», гости и «все православные крестьяня царствующего града Москвы и всея Русския земли».

Но гораздо интереснее другое, ранее не встречавшееся в документах указание – информация о приезде в Москву для царского выбора из провинциальных городов высшего духовенства и выборных от светского населения, что уже позволяло вести разговор о правильно организованном Земском соборе. Встретив отказ от власти и со стороны вдовствующей царицы, и от ее брата, Патриарх постановил дождаться сороковин по смерти Фёдора Ивановича (этот срок истекал 17 февраля 1598 г.). За это время в Москву должны были съехаться представители высшего духовенства «еже на велицех соборех бывают». Кроме того, предстояло дождаться приезда «царства Московского служилых и всяких людей», относительно присылки которых в Москву от Патриарха были разосланы грамоты (странно, что ни одной не сохранилось; более того, даже косвенно эти грамоты с призывами прислать выборных в Москву упоминаются только в «Утвержденной грамоте»).

По истечении 40-дневного траура по умершему царю Фёдору «всем вкупе сошедшимся в царствующий град Москву митрополитам, и архиепископам, и епископам, и всему освященному собору, и болярам, и дворянам, и всяким чиновным людям, и христолюбивому воинству, и гостем, и всенародному множеству февраля в 17 день… святейший Иев патриарх… велел у себя быти на соборе». При этом Патриарх выступил от имени всех чинов, «которые были на Москве», заявив о единодушном желании видеть на престоле Бориса Фёдоровича Годунова. В ответ те, кто «приехали из дальних городов в царствующий град Москву», заявили о единодушном согласии с этой кандидатурой.

Как видно, за год с лишним, прошедшие со времени избрания на престол Бориса Годунова, идеологическая проработка официальной версии избрания нового монарха была существенно усилена. Помимо прежних аргументов – родства Бориса Годунова с царской семьей и единодушного желания всех чинов видеть его на престоле – в «Утвержденной грамоте» появляется апелляция к авторитету Земского собора, в котором приняли участие даже специально для этого присланные в Москву провинциалы.

Последнее утверждение было лукавством: мы не имеем в распоряжении ни одного документа, подтверждающего приглашение провинциалов к участию в выборах царя. Маржерет, как мы видели, категорически отрицает факт созыва для царских выборов «Штатов», да и времени для присылки выборных из провинции в Москву к 17 февраля не было просто физически. Тем не менее на «Утвержденной грамоте» Бориса Фёдоровича, заверенной приблизительно пятью сотнями подписей лиц, которые считаются участниками Земского собора, обнаруживаются «рукоприкладства» 34 провинциальных дворян из 16 городов (Бежецкий Верх, Вязьма, Галич, Дмитров, Калуга, Кашин, Кашира, Коломна, Кострома, Медынь, Перемышль, Руза, Рязань, Суздаль, Тула, Юрьев-Польской). Как видно, «провинция» представлена среди лиц, подписавших грамоту, довольно скромно, причем дворянами преимущественно подмосковных городов (самые далекие из городов, отметившихся через своих представителей на документе, – Кострома и Галич, лежащие от столицы в 350 и 450 верстах соответственно). Судя по всему, подписи на «Утвержденной грамоте» поставили дворяне, которые по разным обстоятельствам «в царствующем граде Москве прилучились» в момент сбора подписей.

Суммируя имеющиеся в нашем распоряжении данные различных источников, реконструировать картину воцарения Бориса Годунова можно следующим образом. 17 февраля 1598 г. Патриарх Иов (который, напомню, своим саном был обязан лично Борису Фёдоровичу) собрал в своих палатах высшее духовенство, бояр и, возможно, кого-то из прочих чинов Московского государства (это собрание позднее и стали именовать Земским собором). Выступив с речью перед собравшимися, Патриарх охарактеризовал горестное положение осиротевшего царства и заявил, что лучшего государя, нежели Борис Фёдорович Годунов, столь успешно управлявший страной при блаженной памяти царе Фёдоре, сыскать не удастся. Не встретив возражений своим словам, Иов предложил просить Бориса Годунова принять царский венец, тут же пригрозив отлучением от церкви всякому, кто осмелится предложить иную кандидатуру. Так «выборы» царя с самого начала стали безальтернативными.