Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую - Гаральд Граф Страница 13

Первая почта, полученная нами по возвращении из похода, принесла довольно важные известия. Одно из них непосредственно касалось нашего флота. 15 октября германский легкий крейсер «Эмден», поставив себе фальшивую четвертую трубу и этим приобретя сходство с крейсерами английского типа, подошел к порту Пуло-Пенанг. Охранявший вход в гавань французский миноносец «Мускэ», не ожидая такой хитрости, пропустил его туда самым спокойным образом. Как раз в это время в гавани находился наш легкий крейсер «Жемчуг», отдыхавший там после большого перехода. Очевидно, рассчитывая на дозор, на нем не предприняли должных мер предосторожности. На вошедший крейсер внимания обращено не было, и в том, что это неприятель, разобрались только тогда, когда, подойдя на близкую дистанцию, «Эмден» выпустил мину. Моментально на «Жемчуге» поднялась тревога, бросились к орудиям и открыли огонь, но было поздно: крейсер уже стремительно погружался в воду… Вслед за тем «Эмден» вышел из гавани, потопил прозевавший его французский миноносец и безнаказанно ушел. По поводу всего этого можно только сказать, что насколько хорошо действовал «Эмден», настолько оплошали и французы, и «Жемчуг», хотя вина последнего все-таки меньше. Вообще, «Эмден» — большой молодец и по своим набегам нисколько не уступает даже знаменитым средневековым корсарам.

Другое известие говорило о бое между английским и германским крейсерскими отрядами, происшедшем 19 октября у острова Св. Марии, вблизи Коронеля. В этот день, перед заходом солнца, во время сильного шторма, германский отряд вице-адмирала графа Шпее в составе броненосных крейсеров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», а также легких крейсеров «Лейпциг» и «Дрезден» открыл английский крейсерский отряд контр-адмирала Крэдока. В этот отряд входили броненосные крейсера «Гуд Хоуп» и «Монмут», легкий крейсер «Глазго» и вспомогательный крейсер «Отранто». Между отрядами завязался бой, который длился 52 минуты. Во время него «Гуд Хоуп» был потоплен, а «Монмут» получил очень серьезные повреждения.

Пользуясь темнотой, он хотел уйти, но был настигнут подходившим к месту боя легким крейсером «Нюрнберг», который его и потопил. Только «Глазго» и «Отранто» удалось благополучно уйти от преследования.

По-видимому, несмотря на тяжелые условия погоды, германские крейсера в этом бою стреляли очень хорошо. Нельзя не отдать должное адмиралу Шпее: со своим отрядом он причинил уже много неприятностей нашим союзникам, которые до сих пор никак не могут с ним справиться. Только теперь, после разгрома Крэдока, они, вероятно, озаботятся этим как следует.

27 октября мы перешли в Ревель, и командующий флотом дал нам несколько дней на переборку механизмов.

Между прочим, выяснилось, что те корабли, которые нас обстреляли, были, по всей вероятности, легкие крейсера «Ни-обе» и «Газелле».

Следующие два дня был сильный шторм, который вызвал много аварий на море и в особенности нанес большие повреждения дозорным миноносцам 4-го дивизиона.

30 октября выяснилось, что нам необходимо идти в док, так как появилось опасение, что с нашим рулем творится что-то неладное. Пришлось спустить водолазов. Действительно, оказалось, что сорвана обшивка руля и лопнула одна из его поперечин, что могло произойти от больших ходов.

Мы все были этим очень недовольны, так как скоро ожидались боевые операции и, таким образом, мы могли опоздать к ним. Тем более было неприятно, что «Новик» стоял в гавани уже четыре дня, а никто не догадался спустить раньше водолазов. Так или иначе, но приходилось идти в док, а он еще, на наше несчастье, оказался занят. Поэтому в Гельсингфорс мы могли пойти только 3 ноября.

На этих днях стало известно, что на нашем заграждении в Данцигской бухте подорвался неприятельский миноносец, которому оторвало корму; однако он был спасен и доведен до гавани. Только после этого неприятель стал там усиленно тралить.

Германский легкий крейсер «Эмден», этот «летучий голландец» нашего времени, кончил свое существование 27 октября; у Кокосовых островов после жаркого боя с австралийским легким крейсером «Сидней» он выбросился на берег, где был приведен в окончательную негодность своим экипажем.

5 ноября нам наконец удалось войти в док. Нас задержали в нем всего только один день, так что 6-го мы были совершенно готовы.

В тот же день нам приказали подойти к транспорту «Твердо» и принять 50 мин. Исполнив это, мы, по готовности, вышли в море для следования в Ревель.

7 ноября мы простояли в Ревеле, где командующий флотом приказал нам ожидать приказаний начальника дивизии. Затем это было изменено, и нам приказали при первой возможности идти самостоятельно на постановку.

Следующий день из-за свежей погоды, пришлось остаться, и только 9 ноября, утром ветер настолько стих, что мы могли выйти в Моонзунд. На ночевку мы остались в Куйвасте, а утром, в 8 часов 45 минут, пошли дальше. Погода была очень хорошая, почти штиль.

На середине Рижского залива, на горизонте, вдруг были замечены два дыма, и так как, по нашим сведениям, в море из своих судов никого не должно было быть, то на всякий случай была пробита боевая тревога. Когда дымы приблизились, уже по контурам можно было определить, что это два миноносца 4-го дивизиона — «Мощный» и «Лихой», которые, как оказалось, были посланы обойти для разведки острова Даго и Эзель и теперь возвращались в Моонзунд. Обменявшись с ними опознавательными, мы пошли дальше и у Люзерорта опять увидели дымки, но, когда подошли ближе, разобрались, что это на берегу. Около 4 часов 30 минут дня заметили плавающую мину заграждения, по виду нашу колпаковую; командир приказал ее расстрелять, но как мы ни старались ее взорвать, стреляя из пулеметов и винтовок, она никак не хотела взрываться. Только через некоторое время мы обратили внимание, что она все больше и больше погружается в воду, и тогда ее оставили, предоставив ей тонуть.

Около 5 часов «Новик» уже выходил между заграждениями в открытое море. В 5 часов 38 минут мы повернули на S, взяв курс прямо к месту постановки, и дали 24 узла ходу.

К этому времени в море стало свежеть, но так как ветер зашел к SW, то постановка у банки Штольпе была вполне возможна, ибо при этом ветре там должно было быть тихо.

Около 11 часов ночи вахтенный начальник увидел прямо по курсу яркий белый огонь и сообщил об этом в кают-компанию. Мы все выскочили наверх и, действительно, увидели впереди какой-то огонь; тогда командир на всякий случай приказал пробить тревогу. Одно было странно: как ни ярко светил огонь и как ни быстро шел «Новик», мы все же к нему не приближались. Скоро, присмотревшись хорошенько к нему, мы, к нашему стыду, убедились, что это всего лишь Юпитер…

В 11 часов 15 минут опять на горизонте был замечен огонь слева, но уж на этот раз действительно огонь. В это время мы были близко от берега и того места, где должны были ставить мины. Поэтому огонь нас всех очень взволновал, так как, если это был неприятель, он мог бы нам помешать ставить мины. Что это был за огонь, никак не удавалось разобраться: одни предполагали, что это огонь парохода, другие — что дозорного крейсера, третьи — что береговой огонь. Несмотря на то что до берега было еще далеко, пожалуй, последнее предположение было самым правдоподобным: маяков здесь быть не могло, а огонь был ярким. Впрочем, особенно раздумывать не приходилось, и мы продолжали нестись к назначенному месту, благо со стороны огня никаких признаков враждебных действий не обнаруживалось.