5 ошибок Столыпина. "Грабли" русских реформ - Сергей Кара-Мурза Страница 13

Такая постановка вопроса всегда сопряжена с болезненным кризисом и конфликтами в науке, на разрыв с общепринятыми взглядами идут лишь тогда, когда накапливается слишком много фактов и случаев, которые не втискиваются в господствующую модель. А.В.Чаянов не скрывает, что им был сделан сознательный выбор. Он пишет: «Как видно из нашего попутного анализа, все эти случаи могут быть истолкованы при помощи категорий капиталистического хозяйства, построенного на наемном труде. Для этого, однако, приходится создавать весьма сомнительную концепцию, объединяющую в лице крестьянина и предпринимателя-капиталиста, и эксплуатируемого им рабочего, впадающего в хроническую безработицу и заставляющего своего хозяина во имя своих рабочих интересов переламывать свое хозяйство и поступать предпринимательски невыгодно. Возможно, что эта фикция в интересах монизма экономического мышления и должна быть сохранена, как указывал, например, проф. А.Вебер во время нашего с ним личного разговора по поводу немецкого издания этой книги. Однако нам лично она кажется слишком натянутой и искусственной и к тому же практически скорее запутывающей наблюдающиеся факты, чем поясняющей их».

Отметим важную проблему, которая встала при изучении трудового хозяйства, действующего в рамках господствующего капиталистического способа производства. Именно эта проблема в 1899 г. затруднила Ленину анализ крестьянского хозяйства в России. Ее теоретическое понимание пришло намного позднее. Во многих местах А.В.Чаянов подчеркивает тот факт, что семейное трудовое хозяйство, обладая особенным и устойчивым внутренним укладом, во внешней среде приспосабливается к господствующим экономическим отношениям, так что его внутренний («субъективный») уклад вообще не виден при поверхностном взгляде. Он пишет: «Всякого рода субъективные оценки и равновесия, проанализированные нами как таковые, из недр семейного хозяйства на поверхность не покажутся, и вовне оно будет представлено такими же объективными величинами, как и всякое иное».

Таким образом, А.В.Чаянов утверждает, что принятые в политэкономии типы научной абстракции и эконометрический подход не позволяют понять природу крестьянского двора — в своих внешних проявлениях он подлаживается под господствующие рыночные формы. А.В.Чаянов высказывает такое методологическое положение: «Мы только тогда поймем до конца основы и природу крестьянского хозяйства, когда превратим его в наших построениях из объекта наблюдения в субъект, творящий свое бытие, и постараемся уяснить себе те внутренние соображения и причины, по которым слагает оно организационный план своего производства и осуществляет его в жизни».

Здесь — источник столкновения А.В.Чаянова не только с марксистами, но и с современными ему буржуазными западными экономистами, которые склонялись к рассмотрению трудового хозяйства как разновидности капиталистического. А.В.Чаянов замечает: «К.Риттер, отмечая в своей рецензии на мою книгу те же моменты, как и проф. А.Скальвайт, указывает на неправильность моей терминологии и говорит, что даже чистые семейные хозяйства, поскольку они становятся товаропроизводителями, сбывают свои продукты на капиталистический рынок и подчиняются влиянию его цен, должны именоваться хозяйствами капиталистическими, так как они составляют собой часть капиталистической народнохозяйственной системы».

Из своего анализа взаимодействия трудового хозяйства с внешней экономической средой А.В.Чаянов делает важный для нашей темы вывод: хозяйства такого типа сохраняют свою внутреннюю природу в самых разных народнохозяйственных системах, но в то же время они в своих внешних проявлениях приспосабливаются к среде по типу «мимикрии», так что возникает соблазн и их внутреннюю природу трактовать в категориях макросистемы, хотя эти категории неадекватны внутреннему укладу предприятия и затрудняют ее понимание.

А.В.Чаянов признавал, что работа по выявлению природы укладов, внешне приспособившихся к господствующей системе (как, например, крестьянского хозяйства), еще далеко не завершена, поскольку их субъекты далеки от самопознания: «Подобно тому, как мольеровский Журден сорок лет говорил прозой, сам не подозревая этого, наш крестьянин сотни лет ведет свое хозяйство по определенным объективно существующим планам, быть может, субъективно не вполне осознавая их».

Огромное отличие Германии и Швейцарии, с учеными которых вел спор А.В.Чаянов, от России состояла в том, что на Западе крестьянское хозяйство было замаскировано очень глубоко, поскольку капитализм там господствовал почти полностью, а на селе в очень большой степени (крестьянин был вытеснен фермером). В России же крестьянство составляло 85 % населения, а на селе определяло хозяйственную жизнь почти абсолютно. Поэтому А.В.Чаянову и другим экономистам его направления было гораздо легче разглядеть сущность крестьянского двора как «субъекта» хозяйства, нежели на Западе.