Империя. Собирание земель русских - Михаил Голденков Страница 13

Историческая концепция Екатерины Великой была такова, что именно Москва как центр русских земель боролась с Золотой Ордой. Гражданскую войну самой Орды расписали как Куликовскую битву, которая, даже победная, почему-то не устранила власть Орды.

Это историки предпочли заболтать всякими оговорками, мол, не все сразу делалось. Любая правда о жителях Московии, ее истории и политической борьбы вредила (увы!) авторитету Российской империи. Екатерина полагала (и ее можно понять), что ее государство должно как-то аргументировать претензии московских князей на все русские земли. Она пошла обычным для государей путем: прибегла к помощи историков.

Написать банальную правду — мол, завоевали, и точка — никто не хотел, ибо России как империи следовало создать образ эдакой доброй матери, заботящейся обо всех. Поэтому историю Руси редактировали и переписывали, для чего Екатериной и была созвана комиссия из десяти человек с заданием оправдать претензии Москвы на русские земли. Правда, картину портили туземные жители Московии, которые одним лишь своим существованием доказывали, что Московия и сама Москва — это не русская страна, но финская. Екатерине же нужно было как можно больше русских, чтобы туземцев можно было изобразить эдакими национальными меньшинствами Московской Руси.

Последнее было легко сделать, так как в течение XVIII в. угро-финское население Московской губернии и окрест изрядно русифицировалось, но далеко не все. Вероятно именно тогда, в конце XVIII столетия окончательно исчезли последние муромцы, которым отказали в праве таковыми называться. Силой крещеные в православие, обретшие православные болгарско-русские имена, муромцы стали русскими, не забыв лишь свои национальные одежды: лапти, косоворотки, балалайки и игрушки-матрешки. В VII-X вв. мурома являлись ни больше ни меньше как законодателями мод для мира поволжских финнов.

В своих исследованиях муромы В.В. Бейлекчи пишет следующее:

«Волны балто-славянских кочевников в X-XI вв. были ассимилированы коренными жителями края. Постепенно возникли смешанные славяно-финские поселения и могильники. К XII в. мурома уже не упоминалась в летописях как отдельный народ — к этому времени Киев и Чернигов предпочитали иметь дело с «географической областью», а не с народом, неплохо освоившим славянскую речь как лингва-франка».

Здесь уважаемый исследователь вновь ошибается, а точнее торопит события. Не было никаких волн балто-славянских кочевников. Чтобы эти волны накрыли мурому, они должны были оставить пустые просторы где-то на западе. Но такого чуда не было в истории ни балтов, ни их младших братьев славян. Не думаю, что мурома освоила славянскую речь к 1237 г., году ее захвата Батыем. Кучка русских колонистов во Владимире и Ярославле не смогла бы никак русифицировать бескрайние леса, поля и реки угро-финнов. Русский язык почти никто здесь не знал еще в XVII в., что и свидетельствует из донесений тех лет (наем переводчиков для челобитных царю, жалобы попов, что ратники Московии не знают русского, и т. д).

Даже отъявленные скептики-славянисты признавали, что древняя мурома «составила основу населения нижнеокских земель, имевших для Руси (не Руси, а Московии — прим. М. Г.) важнейшее стратегическое и экономическое значение». А значит, финно-угорская мурома и ныне обитает на своих исконных землях.

«Вопрос реконструкции муромского национального самосознания — дело недалекого времени», — считает В. В. Бейлекчи и, увы, к сожалению вновь ошибается.

Для нынешнего руководства России угро-финны, похоже, такое же бельмо в глазу, как и для Екатерины Великой, Сталина и прочих кремлевских «антикризисных менеджеров». Пока Россия не откажется от искусственного имиджа великой и могучей страны на основе русских славян, у угро-финнов не будет шанса вернуть свою историю.