Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома - Лоррэн Кальтенбах Страница 13

Пий IX действительно был слугой не только бога, но также и Бурбонов. После «Весны народов» 1848 года и вплоть до французской интервенции генерала Удино убежище он нашел именно в Гаэте ^[94]. Он намеревается принять королевского сына с таким же великим гостеприимством, какое тот ранее оказал ему в его несчастье. Более того, продолжающаяся революция угрожает его временной власти. Если некоторые сторонники единства, в частности, неогвельфы отождествляют «итальянскость» с католицизмом и мечтают объединить страну под эгидой либерального папы, то светского Кавура, человека Виктора Эммануила, обвиняли в том, что в качестве религии он исповедует одну только любовь к отечеству. Он не республиканец, и его излюбленным способом отвлечь внимание от политических свобод всегда будет нападение на свободы религиозные. Его Рисорджименто превратится в военную машину против церкви. На завоеванных территориях он будет разорять духовенство, изгонять верующих из монастырей и превращать монахинь в нищенок. Предоставляя убежище Бурбонам, побуждая их вернуть свою корону и сохраняя иностранные державы и европейское общественное мнение в состоянии, благоприятном для этой цели, Пий IX надеется укрепить свой престол.

Он запланировал поселить государей в Квиринале, гигантской резиденции с превосходными садами и великолепной оранжереей из апельсиновых деревьев. Он больше совсем не пользуется этим дворцом, который напоминает ему о кровавых столкновениях 1848 года ^[95]. С 1850 года он поселился в Ватикане.

С тех пор как Виктор Эммануил забрал себе все владения королевской четы ^[96], Святой Отец намерен проявить великодушие: личная охрана, лошади, ливреи, содержание королевской семьи и ее свиты – все это гостеприимство обойдется папской казне в две тысячи пятьсот франков в день.

В Риме большое количество сторонников Бурбонов несут ночной дозор. Так как конвой задержался, многие потеряли терпение и ушли. Однако дипломатический корпус и некоторое количество дам и неаполитанцев все еще были на месте. Примерно в час ночи три почтовые кареты наконец прибыли на площадь Пьяцца дель Квиринале. Из первой вышла королевская чета. Прием был трогательным. Королева-мать, граф и графиня Трапани, дядя и тетя несчастного Франциска II, ждали их тут. Кардинал Антонелли, государственный секретарь Его Святейшества по иностранным делам, приветствует их от имени Святого Отца. Франциск просит разрешения пройти в комнату маленького Дженнаро, его младшего сводного брата. Измученную и непрерывно кашляющую Марию Софию без промедления доставляют в бывшие апартаменты Папы Римского, выходящие на площадь Монте-Кавалло ^[97]. Бедняжка так много пережила за последние несколько недель в своем каземате.

На следующий день, около четырех часов пополудни, поприветствовать их прибывает Пий IX. Он встречает королей, королев, князей и княжон, кланяющихся ему на пороге большой лестницы. Он по-отцовски поднимает с колен Марию Софию в алом платье и ведет государей на балкон, где их приветствует огромная толпа, кричащая: «Да здравствует Пио Ноно!

Да здравствует Франциск II, король Обеих Сицилий! Да здравствует Мария София, вечная королева!»

«Однажды утром я проснулся и узнал, что я знаменит», – сказал в свое время лорд Байрон. В тот первый день изгнания молодая Виттельсбах тоже открыла для себя, что ее героизм стал огромной сенсацией для всего мира.