Страны Белого Слона. Правда и вымыслы - Кирилл Котков Страница 13

Китайцы, составляющие население бывшего княжества Кокан на северо-востоке Бирмы/Мьянмы, чьё благосостояние базируется на доходах от контрабанды и наркоторговли, хотели бы присоединиться к Китаю, но тут сама историческая родина против – наличие мятежного Кокана является отличным поводом для вмешательства в дела соседнего государства! Только поэтому Китай и не предпринимает попыток аннексировать Кокан.

Особый случай – рохинджа, которые являются этническими бенгальцами, в XIX – XX вв. переселившимися на север штата Аракан на крайнем западе Бирмы/Мьянмы. Они официально не считаются национальным меньшинством, искони проживающим в стране, а соответственно, не имеют бирманского гражданства.

Возвращаясь к вопросу о том, подвергаются ли национальные меньшинства страны угнетению, хотелось бы обратить внимание на тот факт, что подлинной информации на этот счёт поступает крайне мало. Практически никому из журналистов не удаётся проникнуть в те районы страны, где велись или ведутся боевые столкновения бирманской армии с оппозиционными группировками. Осенью 2017 г. в связи с обострением ситуации на северо-западе штата Аракан и последующим исходом рохинджа в Бангладеш на видеохостинге YouTube появилось множество видеорепортажей или видеороликов о том, «как бирманцы расправляются с несчастными рохинджа», однако почти все они на поверку оказались ложными. Лишь один видеорепортаж, где бирманские военные сгоняли население одной деревни на площадь, причём без особого насилия, был в итоге признан подлинным.

Таким образом, никаких серьёзных доказательств того, что «национальные меньшинства Бирмы/Мьянмы подвергаются систематическим репрессиям», просто нет. Безусловно, там, где ведутся военные действия, имеют место жестокости с обеих сторон – война есть война. Более того, в 2012–2015 гг. артиллерийским и авиаударам подвергалась даже территория Китая, причём с человеческими жертвами. Однако утверждениям о том, что «нацменам не дают жить», нет никаких основательных доказательств – во всяком случае, таковые не представлены.

А как же лагеря каренских беженцев в Таиланде? – спросит осведомлённый читатель, бывавший в этой стране и знающий о них. Как и во всех подобных случаях, лагеря беженцев окормляются определёнными силами, заинтересованными в том, чтобы эти самые лагеря существовали как можно дольше, с тем чтобы решать те или иные проблемы как экономического, так и политического характера. Население лагерей беженцев – и в Таиланде, и в Африке, и в Турции, и в Европе, – во многом привыкшее жить на иждивении, т. е. не работать, да ещё и под опекой миссионеров разного рода, в т. ч. и экстремистов, будет рассказывать доверчивому обывателю или репортёру любые душераздирающие, но очень похожие друг на друга истории о том, как «на моих глазах убили всю мою семью, меня пытали электрошокером, потом изнасиловали мать, сестру, дочь…», хотя в действительности ничего подобного не происходило и семья сама переехала в лагерь под видом беженцев, поскольку здесь просто лучше жить и можно не работать. Естественно, что об этом никто вслух не говорит, ибо не выгодно!

Противостояние бирманского правительства и национальных окраин, а также стремление некоторых национальных меньшинств к малопонятной для них же самих независимости прежде всего навредило этим самым окраинам и продолжает вредить само́й Бирме/Мьянме. Именно в национальных автономиях, таких как штат Аракан, штат Чин, во многих районах штатов Качин и Шан, на Самоуправляющейся территории народности па-о, на Самоуправляющихся территориях племён нага, в автономных районах, подконтрольных бывшим и существующим вооружённым формированиям каренов, наблюдается самый низкий в стране уровень жизни и самый высокий уровень безработицы. В результате многие представители национальных меньшинств… уезжают в районы, населённые бирманцами, а также в Янгон и Мандалай – по сути, единственные города страны, где можно найти работу.