Животные в войнах древнего мира - Александр Нефедкин Страница 13

Таким образом, можно полагать, что башни как элемент снаряжения слонов появились в армии Антигона в период между 320 и 317 гг. до н. э. Ведь во время Александра и, скорее всего, Пердикки элефантерия еще не обладала этим видом снаряжения. Также и окружение Ан-типатра, который принял армию в Трипарадизе, а затем сразу увел ее в Европу, вряд ли было изобретателями башни – для этого у него и его командиров не было ни стимула, ни времени, ни опыта. Другое дело – Антигон. Он, получив от Антипатра половину имперской элефантерии, должен был сражаться с сильными армейскими группировками сторонников Пердикки, и он первым из диадохов стал применять слонов в полевых сражениях: при Оркиниях, Критополисе, Паретакене и Габиене. Причем лишь в двух последних битвах его противник Эвмен располагал слонами, которые своим количеством почти в два раза превосходили Антигоновых. Именно Антигон, находившийся в этот период в состоянии постоянных военных действий, обладал стимулом к усовершенствованию вооружения своей армии. Кто был автором изобретения, мы, конечно, не знаем, но, может быть, командир подразделения слонов. Сама же идея прикрепления башни к спине животного, очевидно, пришла от обычных фортификационных сооружений ^[59], у которых зубцы защищали стреляющих со стен от метательного оружия противника. Башня, с одной стороны, предоставляла платформу для боя находившимся в ней воинам и придавала им большую устойчивость, необходимую для стрельбы, а с другой – она защищала экипаж от вражеского метательного оружия и избавляла от обязательного ношения щита и прочего тяжелого защитного вооружения, мешающего стрельбе. Сама башня получила специальное название θωράκιον (Diod., II, 17, 8; Ael. Nat. anim., XIII, 9; Suid. s.v. θωράκιον) – уменьшительное наименование от слова «панцирь» – θώραξ ^[60], показывая тем самым важнейшую функцию башни – защиту находящегося тут экипажа; причем обычно же она так и называлась «башней» (πύργος) ^[61]. П. Арманди предлагает разделить эти два термина, считая, что θωράκιον обозначал лишь невысокий парапет, а πύργος – реальную башню ^[62]. Такое различие возможно и существовало, учитывая изображение на сардониковой гемме из Парижа (см. далее), но всех данных об этом у нас нет, тем более что «Суда» (s.v. θωράκιον) просто обобщенно говорит о башне θωράκιον, как бы подразумевая тем самым, что таковая была у всех слонов. Башня делалась из дерева и обычно покрывалась для дополнительной защиты кожей и круглыми щитами снаружи, по одной-две штуки с каждой стороны ^[63].

Сами бойцы, вероятно, не имели какого-то специфического названия, а именовались просто πυργομαχούντες – «сражающимися с башни» (Polyb., V, 84, 2). Количество воинов экипажа башни эллинистического слона могло варьироваться. На изображениях мы обычно видим двух бойцов, что, впрочем, можно объяснить самой композицией рисунка и отсутствием площади для изображения других воинов ^[64], тогда как источники говорят о трех-четырех бойцах: Ливий (XXXVII, 40, 4), согласно несохранившейся части сочинения Полибия, упоминает четырех бойцов в башнях селевкидских боевых слонов при Магнезии, тогда как у слонов, участвовавших в гладиаторских играх во время празднования триумфа Цезаря в 46 г. до н. э., в башнях было по три воина (Plin. Nat. hist., VIII, 22). Впрочем, в последнем случае речь шла не об индийских, а о более мелких африканских слонах.

Можно полагать, что когда на изображениях башни мы видим с боковой стороны лишь пару зубцов, то в этом случае на эту сторону мог сражаться лишь один воин, а когда зубцов три, то при необходимости два. Соответственно и величина башни в первом случае была меньше и в ней находилось меньшее количество воинов, вероятно три. Опять же возможно соотнести большую башню с индийским, а меньшую с африканским слоном. Если воинов было четверо, то можно полагать, что каждый из них в принципе должен был производить метание на одну из четырех сторон башни. Если свидетельство Элиана (Nat. anim., XIII, 9) относить не к индийскому слону без башни, где позади всех, ближе к хвосту, обычно сидел еще один ездок, то можно полагать, что три воина стреляли на две стороны и назад.

Рис. 18. Двойной шекель Баркидов весом 14,61 г, отчеканенный в Испании в 237–218 гг. до н. э. Аверс: Мелькарт с палицей, реверс: слон. Воспроизведено по: Jenkins G. К., Küthmann Н. Münzen der Griechen. München, 1972. Abb. 610–611.

Судя по изображениям, основным оружием эллинистических воинов в башнях были дротики, для метания которых не требовалось столько мастерства, как для стрельбы из лука. Впрочем, Иосиф Флавий (Ant. Jud., XII, 373) упоминает слонов Селевкидов, носивших на себе башни с лучниками, что, очевидно, соответствует восточной традиции. Полибий (V, 84, 2) же рассматривает сариссу как типичное оружие селевкидских и египетских воинов, сражавшихся в башнях. Данная длинная пика, естественно, представляла собой эллинистическое оружие для боя элефантеристов, об эффективности которого напоминает аналогичная индийская пика, использовавшаяся в Средние века с такими же целями ^[65]. Из защитного вооружения воинам были необходимы шлемы, беотийский тип которых представлен на изображениях, и, возможно, панцири. Щиты могли носить лишь метатели дротиков в том случае, когда башня была невысока, как это мы видим на гемме из Парижа.