Российская миссия. Забытая история о том, как Америка спасла Советский Союз от гибели - Дуглас Смит Страница 13

На следующий день Чайлдс отправился изучать город. “Хотелось бы мне правдиво описать свои впечатления от этого странного, невероятного города – Москвы, – писал он матери, – но, чтобы должным образом передать удивительные чувства, которые он пробуждает, нужно обладать мрачным гением Э.Т. Гофмана или По. Он похож на великий город, в котором воцарилась чума, и жители от часа к часу ожидают погибели” ^[81]. Повсюду виднелись выбоины от артиллерийского и пулеметного огня, здания стояли в руинах, а витрины изысканных магазинов были заколочены и затянуты паутиной. Улицы несколько лет не чистили от мусора, первые этажи заброшенных построек служили общественными туалетами. Но сильнее, чем сам город, поражали его жители. Чайлдс не мог смириться с “очевидным бездушием, которое сразу бросалось в глаза. Пожалуй, чтобы охарактеризовать Москву точнее и короче всего, стоит сказать, что это город, лишенный любви” ^[82]. Шагая по улицам, он не слышал смеха и не видел улыбок. “Сердце [города] покрылось ржавчиной, а душу сковал страх” ^[83].

Илл. 7. Штаб-квартира АРА в Москве на Спиридоновке. Перед зданием выстроились принадлежащие организации “кадиллаки” с шоферами. Крайний справа, с номером “A. R. А. 1”, – автомобиль, закрепленный за полковником Уильямом Хэскеллом, который прибыл в Москву в конце сентября, чтобы сменить Филипа Кэрролла на посту руководителя российской миссии

Американцы сразу принялись за работу. Первого сентября в Петроград из Гамбурга прибыл пароход “Феникс”, который привез 700 тонн продовольствия для АРА. Пять дней

спустя открылась первая кухня АРА в школе № 27 на Мойке. Первая кухня в Москве открылась 10 сентября, в бывшем ресторане “Эрмитаж”, любимом городскими богачами до революции. Учитывая, что продовольствие приходилось перевозить на большие расстояния, в пищу в основном шли калорийные продукты, которые легко было упаковывать и хранить: кукурузная крупа, рис, белый хлеб, свиное сало, сахар, сгущенное молоко и какао.

Голдер первые два дня встречался с советскими чиновниками, чтобы договориться о поездке в Поволжье, где голод был сильнее всего. Казалось, на советской стороне никто не хочет брать на себя ответственность за это решение, и Голдер никак не мог понять, когда все будет готово к его отъезду. Наконец, вечером 1 сентября ему велели ехать на вокзал, чтобы сесть в поезд, который должен был отправиться в полночь. Голдера сопровождали сотрудники АРА Джон Грегг и Уильям Шефрот, а также советский атташе, два русских носильщика и шофер фургона марки “Форд”, который планировалось погрузить на поезд.

На следующее утро они проснулись под шум дождя. Голдер отметил, что ландшафт напоминает ему равнины северного Айдахо, но отчаянные лица голодных людей, встречавшихся на станциях, не позволяли ему усомниться, что он в России. К обеду 3 сентября состав добрался до Казани, древней татарской столицы, стоящей на Волге примерно в 700 километрах от Москвы. Американцы оказались в зоне голода. Вокзал был полон голодных беженцев из окрестных деревень, которые, по словам Голдера, “жались друг к другу, как тюлени, собираясь в маленькие кучки, где дети держались своих матерей” ^[84]. Дети жили на жидком супе и маленьких кусочках хлеба из общественных столовых. Город стоял в руинах. По улицам ходили “жалкие, оборванные люди, которые умоляли Христа ради поделиться с ними хлебом” ^[85].

Илл. 8. Крыло Александровского дворца в Царском Селе, которое ранее занимал император Николай II с семьей, превратили в кухню АРА, которая кормила более двух тысяч детей в день. Кухней руководили один из бывших царских поваров и несколько слуг последних Романовых

Американцы отправились в правительство Автономной Татарской Советской Социалистической Республики, чтобы сообщить о своем прибытии местным властям. Татары отнеслись к ним с подозрением, словно им велели быть настороже. Впрочем, когда татарские руководители узнали, что Голдер был учителем, как и они сами до революции, и выяснили, что он прекрасно говорит по-русски, их подозрения рассеялись. Все вместе они посетили местную больницу. Картина была ужасающей: больнице не хватало основных медикаментов, а грязные палаты были переполнены больными туберкулезом, цингой, дизентерией и тифом. Когда американцы вернулись на вокзал, у их вагона скопились малолетние попрошайки и рыдающие родители. При виде этого страшного зрелища иностранцы забыли об отдыхе и еде. 5 сентября Грегг отправил в московский штаб телеграмму: “Я никогда не видел, чтобы страна так сильно нуждалась в помощи. Действовать необходимо быстро – повторяю, предельно быстро, – поскольку дети без преувеличения каждый день умирают [от] голода” ^[86]. Ситуация оказалась гораздо серьезнее, чем можно было себе представить.

В тот месяц Голдер объехал зону бедствия. Куда бы он ни приезжал, он видел только голод и отчаяние. На маленькой станции по пути в Симбирск два милиционера сказали ему, что уже несколько месяцев не получали от государства ни денег, ни чего-либо еще, кроме одной тарелки жидкого супа в день. Вместо хлеба они пекли суррогат из травы и желудей, который Голдер принял за лошадиный навоз.

Через несколько дней после выхода из Казани состав остановился из-за аварии на линии. Голдер вышел из вагона осмотреться и обнаружил, что платформа с “фордом” АРА полна крестьянок. Они сказали ему, что ушли из дома в поисках картошки и поделились своими историями. Отчаявшиеся матери бросали детей, которых не могли прокормить, на симбирском базаре, надеясь, что о них позаботится государство. Другие убивали детей и лишали себя жизни. Казалось, все, кого они встречали, отдались на волю судьбы. Женщины разволновались лишь при упоминании о советском правительстве, которое винили в своих несчастьях. Голдер отметил, что при царях жить тоже было нелегко, но они сказали, что все познается в сравнении. Да, царские чиновники воровали и грабили, но в изобильное время они этого даже не замечали. Теперь все было иначе. Советские власти умели только забирать – и Голдер не раз заметил это в ходе своей поездки. Он поделился с женщинами шоколадным тортом, и каждая из них аккуратно завернула свой кусок и положила в карман, чтобы принести домой, детям. Наконец аварию устранили, и состав тронулся снова. На ходу Голдер выглянул в окно и увидел, как из трубы вылетают искры. Падая на крестьянок, они поджигали их потрепанную одежду ^[87].