Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь - Михаил Елисеев Страница 13

Новгородцам любить владимирских князей было действительно не за что. История взаимоотношений Владимиро-Суздальской Руси и Господина Великого Новгорода – это сплошная череда конфликтов, доходивших до открытых вооружённых столкновений. Начиная с Андрея Боголюбского владимирские князья пытались подчинить себе новгородскую вольницу, но процесс этот шел очень и очень тяжело. И только Александр Невский железной рукой на недолгий срок сумеет прихлопнуть новгородскую самостийность. Александр Ярославич настолько сильно прижмет новгородцев, что они со страхом будут вспоминать годы его великого княжения. А после смерти легендарного князя в договорной грамоте с его братом Ярославом сделают специальную оговорку: «А что княже, брат твои Александръ деялъ насилие на Новегороде, а того ся, княже, отступи» ^[26]. Так что конфликт интересов налицо. Поэтому с предвзятостью новгородских летописцев мы в дальнейшем будем сталкиваться неоднократно. Пока же отметим, что именно с их легкой руки байка о нежелании Георгия Всеволодовича помогать своим соседям пошла гулять по Руси. Хотя вся прошлая жизнь владимирского князя и его отношения с этим поколением рязанских князей не располагали к тому, что он бросит на произвол судьбы своих союзников. Поскольку именно князь Георгий, в отличие от Михаила Черниговского, имел все основания для помощи Рязани. Что он, собственно говоря, и сделал. Да и в летописях нет даже намека на какой-либо конфликт между Рязанским княжеством и Суздальской землей.

Рязань была тем самым щитом, который прикрывал Владимиро-Суздальское княжество со стороны степи. Так было всегда. И в этом контексте фраза о том, что великий князь «сам хотел особь брань створити», выглядит особенно нелепой. Потому что ни один правитель, будучи в здравом уме, не захочет допустить на свою землю орду диких кочевников, которые выжгут и разграбят все его владения. А ведь из этой фразы прямо вытекает, что Георгий Всеволодович хотел сражаться с монголами на своей территории! Конечно, если допустить, что великий князь был ненормальным, то он мог совершить все те действия, которые ему приписывает новгородский летописец. Беда в том, что князь Георгий был умным и дальновидным политиком, устроителем земли и очень хорошо знал, насколько переменчиво военное счастье. И он не мог не видеть всю пагубность подобного образа действий. Поскольку в случае неудачи все плоды его многолетних трудов по устроению Суздальской земли обратились бы в дым и пепел.

Если есть шанс, объединившись с соседями, чьи земли лежат на пути врага, дать отпор степной орде, побить её на чужой земле и не допустить вторжения кочевников на свою территорию, то какой правитель от этого откажется? Ответ лежит на поверхности.

* * *

Действительно, зимой 1237 года на Руси монголов не ждали. Во Владимиро-Суздальской земле царили спокойствие и тишина, росли города, процветала торговля, украшались храмы: «В год 6745 (1237). При благоверном великом князе Георгии благоверный епископ Митрофан поставил над трапезой в святом соборном храме Богородицы киот и украсил его золотом и серебром. В тот же год был расписан придел церкви святой Богородицы» (Из Лаврентьевской летописи). Ещё в декабре 1236 года столица гуляла на двойной свадьбе сыновей великого князя – Мстислава и Владимира, и никому тогда даже в голову не приходило, что эта размеренная и счастливая жизнь может рухнуть в одно мгновенье.

Великий князь Георгий Всеволодович

Фрагмент памятника князю Владимиру Святославичу и святителю Федору в городе Владимире.

Фото автора

Идиллия закончилась, когда в стольный Владимир прискакал коломенский князь Роман и сообщил о появлении монгольской орды у рязанского порубежья. Рассказал о княжеском совете в Рязани, о намерении Юрия Ингваревича защищать свою землю, а в конце монолога попросил у Георгия Всеволодовича помощи против степняков. По приказу великого князя был срочно созван совет, на котором присутствовали княжеские сыновья, ближние бояре и главные воеводы. Вопрос на повестке стоял один – что делать, как отразить вражеское нашествие, готовое вот-вот обрушиться на земли Северо-Восточной Руси? Главная проблема заключалась в том, что в данный момент под рукой князя Георгия не было каких-либо значительных воинских контингентов. Стояла зима, и дружинники разъехались по своим усадьбам да деревням. Кто-то бока грел на печи, кто-то с луком и рогатиной бродил по окрестным лесам в поисках зверя, а кто-то пил меды с брагой да дворовых девок тискал. Попробуй, собери их всех теперь, да ещё быстро! На всё было нужно время, а вот его-то как раз катастрофически и не хватало.

Думали долго, но в итоге приняли план, который на первый взгляд казался довольно неплохим. Решили, что великий князь начнет спешно собирать войска в тех регионах, которые находятся в непосредственной близости от столицы и граничат с Рязанским княжеством. На борьбу с врагом поднимут всё суздальское ополье. А это были немалые силы, в состав которых входили великокняжеская и суздальская дружина, большой владимирский полк и суздальский полк. Если успеет, то подойдет и брат Святослав со своими гриднями из Юрьева-Польского. Так же необходимо было собирать ополчение, поскольку одних дружин и городовых полков будет явно недостаточно. И как только эта рать будет собрана и снаряжена на войну, отправить её на помощь Рязани. Поведёт это войско старший сын князя Георгия – Всеволод. А поскольку нет у него большого опыта в делах ратных, хоть и ходил он в 1233 году на мордву, то с ним пойдёт воевода Еремей Глебович, опытный ратоборец. Князь же Роман не мешкая отъедет к себе в Коломну, где будет собирать коломенский полк, готовить припасы и укреплять город. Когда же подойдет великокняжеская рать, совместно выступить к Рязани. А там, соединившись с полками и дружинами рязанскими, пронскими и муромскими, идти против Батыя.

О том, что Георгию Всеволодовичу придется ехать на реку Сить, тогда и помыслить никто не мог. Великий князь с сыном Мстиславом оставался в столице и продолжал собирать полки. Рати должны были подойти из Ростова, Ярославля, Углича и Стародуба, где княжили братья и племянники Георгия Всеволодовича. Это должно было занять немало времени, но как только новые полки будут готовы, князь Георгий лично поведёт их в рязанские земли. На помощь старшему сыну и союзным князьям, которые будут сдерживать натиск орды. Однако у этого плана было два существенных недостатка. Во-первых, приходилось вводить в бой великокняжескую рать по частям. С другой стороны, если ждать сбора войск со всей суздальской земли, то времени уйдёт уйма, и не факт, что к этому времени рязанские полки не потерпят поражение. Это был риск, но иного выхода не было. Во-вторых, многое здесь уже зависело уже не от Георгия Всеволодовича, а от Юрия Ингваревича. От того, насколько рязанскому князю удастся отсрочить вторжение.

Но всего этого великому князю показалось мало. Георгий Всеволодович решил перестраховаться и отправил младшего сына Владимира с малой дружиной в Москву. Поскольку воинский опыт у княжича отсутствовал, то при нем был воевода Филипп Нянька. Георгий Всеволодович прекрасно понимал, что его сыновья в силу своей молодости будут лишь представлять великого князя и не более. Всеми же делами будут заправлять бывалые воеводы, пользовавшиеся безграничным доверием великого князя.