Дневник посла Додда - Уильям Додд Страница 120

Четверг, 15 октября. Сегодня вечером я отправился в отель «Адлон» послушать, что скажет Розенберг, так называемый философ гитлеровского режима, о международном положении. Третий раз я присутствую на его «бирабендах» ^[11]. Справа от меня сидел Мейснер, который до августа 1934 года являлся личным секретарем Гинденбурга, а теперь занимает эту же должность при Гитлере. Слева – Розенберг, возглавляющий реорганизацию всей системы просвещения, особенно преподавания истории в немецких школах и университетах. Слева от Розенберга сидел сэр Эрик Фиппс. Другие дипломаты и несколько офицеров военно-морского флота сидели напротив нас.

Беседа была стесненной; лишь Мейснер рассказал мне, что наш прежний посол Шерман из Нью-Йорка был на партийном съезде в Нюрнберге. Шерман заявил представителям печати, что будет присутствовать на съезде, но, поскольку ни один американский корреспондент не видел его там, я полагал, что он представил себе в какой-то мере, что ему предстоит услышать там, и предпочел не присутствовать. Мейснер сказал, что несколько раз беседовал с Шерманом и был в восхищении от него.

Розенберг говорил более получаса, вновь делая нападки на коммунистическую систему и предупреждая об опасности, угрожающей всей западной цивилизации. Но он не нападал на демократические страны. Аудитория была очень большая, и среди присутствующих было много представителей демократических стран. Возможно, он счел уместным на сей раз оставить некоторые страны в покое. В конце своего выступления он сказал несколько слов о международном сотрудничестве, хотя нацистская Германия может сотрудничать, вероятно, только с ненавистными итальянцами.

Воскресенье, 18 октября. Марта уезжает во вторник в Соединенные Штаты, и принц Луи Фердинанд, не теряющий надежд претендент на трон, пришел попрощаться с ней и передать привет некоторым своим друзьям в Соединенных Штатах. Поскольку Гитлер утверждает, что его режим просуществует тысячу лет, я не вижу, как могут Гогенцоллерны рассчитывать на восстановление своей власти.

Понедельник, 19 октября. Сегодня мы завтракали у сэра Эрика Фиппса, где, к некоторому моему удивлению, почетным гостем был Розенберг, тот самый Розенберг, который в 1933 году был вынужден покинуть Англию, где он занимался пропагандистской деятельностью. Было большое общество, дипломаты и журналисты, среди них весьма умные. Мейснер также присутствовал. У меня была краткая конфиденциальная беседа с сэром Эриком о возможности сотрудничества между демократическими странами в финансовой и торговой областях.

Вторник, 20 октября. Несколько дней назад ко мне пришел один нью-йоркский адвокат, представляющий интересы двух десятков истцов, требующих от Германии уплаты компенсации за имущество, принадлежавшее им и уничтоженное немцами до вступления Соединенных Штатов в мировую войну; он просил моей помощи в передаче его иска правительству. Нет сомнения в том, что американское имущество стоимостью в сотни миллионов долларов было уничтожено немецкими диверсантами в Соединенных Штатах или захвачено германским правительством в Германии. Комиссия из представителей обеих стран работала в течение ряда лет над этим вопросом и пришла к выводу, что несколько миллионов должны быть возмещены. Комиссия прекратила свою работу в 1930 году. Адвокат хотел получить часть компенсации из тех 20 миллионов долларов, которые Германия поместила в казначействе Соединенных Штатов, – около десятой доли того, что было уничтожено.

Я запросил Вашингтон, следует ли мне поднять этот вопрос перед германскими властями. Ответ гласил: «Ничего не говорить и не предпринимать». Но адвокат встретился с Нейратом и другими высокопоставленными лицами. Ему ничего не было обещано, но у него почему-то сложилось мнение, что можно что-то сделать. И вот сегодня капитан фон Пфеффер, представитель генерала Геринга, изъявившего желание удовлетворить часть иска при условии, что Соединенные Штаты продадут Германии в кредит хлопок и медь, торжественно вручил официальный ответ на иск, предъявленный адвокатом. Для поддержания своего достоинства он явился в нацистской форме и в сопровождении лейтенанта. Я дал ему возможность прочитать документ, который принял затем с официальной благодарностью.

Не успели еще эти люди выйти из здания, как вновь пришел адвокат и сообщил о своих трудностях. Я не мог ему ничем помочь. Однако я задал ему вопрос: «Почему же компания „Стандард ойл оф Нью-Йорк“ переслала сюда в декабре 1933 года миллион долларов и этим помогла немцам наладить для военных целей производство бензина из бурых углей? Почему предприятия другой компании, „Интернэшнл харвестер“, находящиеся в Германии, продолжают работать, хотя эта компания не получает никаких доходов в Германии и не может получить компенсацию за свои военные потери?». Он понял мою мысль и согласился, что все это выглядит глупо, а в случае новой войны приведет к еще большим потерям.

Воскресенье, 25 октября. Профессор М. с женой только что вернулись из двухнедельной поездки к дочери, которая с мужем живет вне Германии. Они сказали, что жили на средства своей дочери, так как им не разрешили вывезти с собой деньги.

Оба они начали открыто сетовать на «бедственное положение», в котором находятся университеты и школы. Профессор сказал, что немецкий народ так долго приучали к повиновению и его национальная психология такова, что теперешний диктатор может делать все, что ему вздумается. Немцы подчиняются всему, хотя им очень не по душе то, чему они должны подчиняться. Он сказал, что в университетах исторический, философский, экономический факультеты, а также факультет политических наук почти совершенно развалены. Учебные программы разрабатываются некомпетентными членами нацистской партии, а студентам поручают шпионить за преподавателями. Если студент сообщит что-либо, что придется не по вкусу министерству пропаганды, профессор будет уволен без указания причин. Ничего нельзя сделать, чтобы изменить положение.

Профессор вышел в отставку и получает пенсию или часть пенсии; он больше никогда не сможет преподавать, читать лекции или писать, разве что только с нацистских позиций. Писать правдиво о существующем положении сопряжено с такой опасностью, что никто на это не решится, даже если рукопись не будет опубликована. Он добавил, что методы, применяемые в университетах, распространяются на все школы и что учителями могут быть только члены нацистской партии.

«Наша цивилизация гибнет. Если события будут продолжаться таким же путем, как и в последние три года, то через десять лет положение станет непоправимым. Мы идем напрямик к рабству и варварству», – сказал профессор. Я пробыл у него более часа, слушая его рассказ о жалкой доле его соотечественников. Вскоре после начала разговора фрау М. накинула одеяло на телефонный аппарат, чтобы уберечь мужа от неприятностей.

Понедельник, 26 октября. Всю прошлую неделю здесь находился граф Чиано, зять Муссолини. Этакие демонстрации изо дня в день! Цель Муссолини – склонить Германию к тому, чтобы она засвидетельствовала перед всем миром свою готовность поддержать Италию в следующих ее требованиях: Англия должна признать захват Эфиопии, затем постепенно отказаться от господства на Средиземном море и разделить с Италией контроль над Суэцким каналом. Нейрат сказал мне неделю назад, что Гитлер не будет участвовать в новой конференции европейских стран, если Англия отклонит итальянские требования. Нейрат, говоривший мне (в начале моего пребывания здесь в 1933 году, а затем и в 1934 году) о своем недовольстве, теперь – слепое орудие Гитлера.