1941. "Сталинские соколы" против Люфтваффе - Дмитрий Хазанов Страница 12

К полудню 22 июня с трехмоторных Ju52 106-й авиагруппы особого назначения (KGrzbV 106) в районах Алитус, Россиены, юго-западнее Вильнюса, других местах были выброшены на советской территории небольшие парашютные десанты, которые нарушали связь, создавали панику и неразбериху. Одновременно вражеские самолеты атаковали девять аэродромов округа, а к вечеру — до 11. Налеты осуществлялись эшелонированно, преимущественно мелкими подразделениями самолетов в течение всего дня. Многие передовые аэродромы подвергались бомбежке и штурмовке 6–7 раз. Вот как описывают эти события немецкие авиаторы.

Последствия налетов люфтваффе на советские приграничные аэродромы

Обер-лейтенант М. фон Коссарт (M. von Cossart) из эскадры KG1 «Гинденбург» отмечал, что при первой атаке советских машин Ju88 бомбили совершенно незамаскированные самолеты, стоявшие, как на параде, на краю аэродрома Либавы (Лиепая). Сопротивление оказал якобы единственный зенитный пулемет, установленный около взлетной полосы, но он не причинил никакого вреда. По утверждению фон Коссарта, немецкие радисты перехватили передачу открытым текстом: «Нечем прикрыть с воздуха. Наш истребительный полк (речь идет о 148-м иап. — Прим. авт.) погиб под бомбами» [21].

В журнале боевых действий 27-й советской армии первый налет неприятеля описан следующим образом: «В 4 ч утра 7 самолетов противника бомбили аэродром в Либаве. 4 [наших] самолета уничтожены на земле, ранены 3 красноармейца. Один самолет противника сделал вынужденную посадку в лесу поблизости, а 6 ушли обратно» [22].

Вероятно, одного «юнкерса» немцы недосчитались, хотя в германских документах не зафиксировано потерь эскадры KG1 над аэродромами 6-й сад Либава и Митава (Елгава), которую также ожесточенно бомбило соединение. На митавском аэродроме немецкие летчики кроме нескольких зенитных пулеметов обнаружили одинокий зенитный прожектор. Отчасти объяснение эффективным действиям германских экипажей наши командиры нашли в начале июля. Тогда в сбитом «юнкерсе» была найдена подробная карта с обозначенным маршрутом вторжения в воздушное пространство Советского Союза утром 22 июня. Его прокладывали с большим количеством ломаных линий для обхода основных группировок зенитной артиллерии Северо-Западной зоны ПВО, и он составлял 918 км, хотя расстояние, разделяющее аэродромы Повундена и Митавы, примерно равнялось 300 км [23].

Несомненно, тщательная разведка, прежде всего авиационная, способствовала общему успеху германских налетов. Военком советского соединения, чьи части базировались в Митаве и Либаве, известный политработник А.Г. Рытов впоследствии вспоминал:

«И.Л. Федоров (командир 6-й авиадивизии. — Прим. авт.) был прямым человеком и говорил со мной всегда откровенно.

— Немецкие самолеты все чаще нарушают государственную границу, ведут воздушную разведку… Открывать огонь по нарушителям запрещено. Единственное, что нам разрешается — подавать крылышками сигналы: пожалуйста, приземлитесь, господа фашистские летчики. Но ведь ни один экипаж еще не подчинился этим вежливым командам…

Все ждали: вот-вот поступит распоряжение о том, какие необходимо принять меры в сложившейся ситуации. Но вышестоящие штабы молчали. И только накануне 22 июня получаем наконец указание рассредоточить самолеты по полевым аэродромам и тщательно замаскировать их (как следовало из документов, подобный приказ был получен частями за трое суток до начала войны. — Прим. авт.). Но было уже слишком поздно… На рассвете Иван Логинович разговаривал по телефону с командиром 148-го истребительного полка майором Зайцевым. Я понял, что там произошло что-то серьезное. Он сказал:

— Аэродром и порт в Либаве подверглись бомбежке. Сожжено несколько самолетов.

— Когда это произошло?

— В 3 ч 57 мин (следовательно, не все немецкие самолеты атаковали в 4 ч 15 мин. — Прим. авт.). И еще… Зайцев доложил, что немцы выбросили десант…

В штаб вошел офицер оперативного отдела с только что полученной радиограммой. Мы буквально впились в нее глазами, однако нового в ней ничего не было: на провокации не поддаваться, одиночные немецкие самолеты не сбивать.

Прилетев в Либаву, я застал невеселую картину. Аэродром рябил воронками, некоторые самолеты еще продолжали тлеть. Над ангарами стлался дым, пламя дожирало и остатки склада горюче-смазочных материалов.

Раздался сигнал воздушной тревоги, и истребители пошли на взлет.

— Сколько же будем играть в кошки-мышки? — спросил Зайцев, когда мы вылезли из щели. — Смотрите, что они, гады, наделали, — обвел он рукой дымящееся поле аэродрома. — Нас бомбят, мы кровью умываемся, а их не тронь.

— Потерпи, Зайцев, приказа нет, — уговаривал я командира полка, хотя у самого все кипело внутри от негодования. “Юнкерсы” начали сбрасывать фугасные и зажигательные бомбы. Нет, это не провокация, а самая настоящая война! Прав Федоров, бить фашистов надо, беспощадно бить!

Вернувшись в штаб, я доложил обстановку и услышал в ответ:

— Вот директива Наркома обороны. Приказано приступить к активным боевым действиям. (Приказ Народного Комиссара Обороны N 02, вышедший в 7 ч 15 мин 22 июня 1941 г., ставил общие задачи перед ВВС Красной Армии. В этом документе сообщалось, что в то воскресное утро в 4 ч утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке. Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь по нашей территории и вторглись в пределы нашей страны. Приказ, в частности, требовал:

«2. Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиации наносить на глубину германской территории до 100–150 км. Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых приказаний налетов не делать». — Прим. авт. [24]).

В 10 ч 02 мин наши краснозвездные бомбовозы взяли курс на Запад. Уже после войны мы как-то встретились с Федоровым и вспомнили первый день лихолетья.

— Как жаль, что мы не знали тогда о расположении в Восточной Пруссии, в районе Растенбурга, ставки Гитлера «Волчье логово». Можно было разбить его в пух и прах…

В конце дня я узнал от батальонного комиссара Головачева, что с началом боевых действий 148-й иап сражался мужественно и организованно. Некоторые летчики провели по шесть и более воздушных боев. Счет сбитых вражеских самолетов открыл капитан Титаев. Фашистский бомбардировщик, подожженный им, упал неподалеку от Либавского аэродрома и взорвался. Порадовал майор Могилевский (командир 40-го бап. — Прим. авт.):

— Налет на Кенигсберг, Тоураген и Мемель закончился успешно, — сообщил он по телефону. — Был мощный зенитный огонь, но бомбы сброшены точно на объекты. Потерь не имеем.