Фридрих Вильгельм I - Вольфганг Фенор Страница 12

54-летний Данкельман, происходивший из Нассау, уже тридцать пять лет входил в узкий круг берлинского двора и еще при Великом курфюрсте был возведен в высокие придворные чины. При Фридрихе III он стал членом Тайного совета, в 1692 г. — обер-президентом города Клеве, а 2 июня 1695 г. был официально назначен обер-президентом Берлина, что фактически соответствовало уровню бранденбургского премьер-министра. Четырьмя неделями позже он вместе с графом Доной выработал инструкции по воспитанию семилетнего принца. Данкельман, дисциплинированный и ответственный чиновник, человек крайне суровых правил (его никогда не видели смеющимся), вершил государственные дела железной рукой. Фридрих III бесконечно доверял ему, сожалея, правда, что тот отнюдь не выказывал склонностей к подобострастию, а говорил с ним как учитель с учеником. Под руководством Данкельмана были учреждены Берлинская академия искусств и университет в Галле. Конечно, сравняться со своим владетельным господином в расточительности Данкельман не мог: на учреждение нового университета Фридрих III выделил жалкие 3500 талеров, а на его торжественное открытие в июле 1694 г. — 20 тысяч.

Самоуверенность Данкельмана не знала границ. Он постепенно сумел назначить своих шестерых братьев на главные государственные посты. В Берлине язвительно говорили о «плеяде Данкельманов», всех себе подчинившей. Количество завистников все увеличивалось. А Данкельман, презиравший дворцовую камарилью, не давал отпора интриганам, окружавшим курфюрста лестью. В конце концов клевета на премьер-министра сыграла свою роль. Фридрих III, с трудом выносивший уверенное поведение премьер-министра, в момент раздражения выкрикнул: «Данкельман хочет играть роль курфюрста! Я покажу ему, кто здесь хозяин!» Наконец, придворные интриганы подбросили курфюрсту медаль, изображавшую семерых братьев в виде созвездия над столицей. Фридрих был вне себя от ярости. Не помогла и надпись, отчеканенная на медали, — слова верности семи братьев, в которой они клялись ему, курфюрсту.

Немилость курфюрста не долго оставалась тайной, и Данкельман 27 ноября 1697 г. попросил об отставке, которую, хоть и в милостивой форме, немедленно получил. Через две недели, вечером 10 декабря, к Данкельману явился гвардейский полковник фон Йеттау, чтобы арестовать его по приказу курфюрста и доставить в крепость Шпандау. Новый премьер-министр 66-летний фельдмаршал Йоган Альбрехт фон Барфус и его правая рука 54-летний обер-шталмейстер Йоган Казимир фон Кольбе добились своего: их безупречный предшественник и шеф сидел в тюрьме — беззащитный и обесчещенный, обвиненный в личном обогащении, злоупотреблении доверием и растрате государственных денег. Здесь не было ни слова правды! И все же гоффискалу Мёллеру было приказано составить против Данкельмана обвинительное заключение и под угрозой штрафа в две тысячи дукатов представить его в течение четырех недель. Честный чиновник в отчаянии написал: «Святой Боже, правый судья! Я могу выполнить это требование, но где я возьму доказательства? У кого-то недостает мужества открыть Его Светлости правду о процессе, но те же люди требуют его продолжения». Обер-прокуратор Брехтель тоже протестовал против фарса, разыгранного на процессе Данкельмана. Но ничто не помогло. В курфюршестве Бранденбургском началось новое время — эра неприкрытой коррупции и господства временщиков.

В следующем, 1698 г. курфюрст подарил своему десятилетнему сыну охотничий замок Вустерхаузен и роту кадетов. Правда, «кадетами» назывались всего лишь мальчишки из окрестных деревень, выряженные в пеструю униформу и снабженные деревянными ружьями. И началась в Вустерхаузене кутерьма! С утра до полудня, по выходным и в праздники приземистый принц стоял, держа руки на поясе, перед своей ротой и муштровал ее, вгоняя крестьянских мальчишек в пот. Курфюрст, который вначале радовался военной «инклинации» (то есть склонности) своего отпрыска, скоро начал наблюдать за его пылкими упражнениями со страхом. Он добродушно советовал кадетам прятаться в сено и лошадиные стойла, когда становится известно о прибытии их десятилетнего командира. Но Фридрих Вильгельм собственноручно вытаскивал мальчишек из их убежищ. Скоро они опять стояли в строю, а маленький принц командовал ими так, что его «Нале-во! Напра-во! Кру-гом!» они продолжали слышать и во сне. Если Фридрих Вильгельм не занимался строевой подготовкой, то рыскал по лугам поместья или по окрестным деревням — дарственной грамотой ему поручался также надзор за управлением. Впервые в жизни Фридрих Вильгельм — землевладелец, хозяин! И скоро принц уже знает по именам каждого крестьянина, работника и пастуха. Ему известно, сколько лошадей, коров, овец и свиней находится на попечении у каждого, он велит докладывать себе об имеющихся у них работах, жадно и неутомимо расспрашивает крестьян о плюсах и минусах их занятий.

Вустерхаузен — это прежде всего любимое место Фридриха Вильгельма для игр. И в то же время это — антимир принца, противопоставленный (на бессознательном уровне, конечно) роскошному, напомаженному берлинскому двору со всеми его «обезьяньими» ужимками и суетой, столь ему отвратительными. Это бунт сына против просветительского рвения матери, совершенно ему непонятного.

В 1698 г. в Берлин по приглашению Софьи Шарлотты приехал юный Гендель. Здесь он играл для двора на спинете. По инициативе курфюрстины на месте манежа сооружаются театральные подмостки, где будут ставиться французские пьесы. Бургомистр Берлина, бывший камергер Фридриха III господин фон Гессиг строит оперную сцену в своем доме. Так что изысканная берлинская публика наслаждается мастерством итальянских певцов и там, и здесь. Но в глазах Фридриха Вильгельма все это — ненужные модные штучки, которым не сможет найти применение ни один благоразумный человек. По его, принца, мнению, следовало бы запретить людям заниматься этой иностранной ерундой. Тогда они гораздо больше интересовались бы жизнью солдат и крестьян, земледелием и животноводством. Подлинный внук своей бабушки Луизы Генриетты! Принц еще удивит весь Берлин!

А тем временем его любимого учителя Крамера заменил француз Жан Филипп Ребо. Будучи гугенотом, он эмигрировал в Швейцарию, приехав из Женевы в Берлин по приглашению графа Доны. Большей неудачи нельзя было и представить. Ребо был узколобым педантом и фанатичным кальвинистом. С утра до вечера он потчевал принца латинскими, французскими и немецкими отрывками из Ветхого Завета. Мальчику полагалось часами заучивать бесконечные стихи и псалмы, а потом читать наизусть их учителю. Единственным результатом подобной пытки стала ненависть к Ветхому Завету, сохранившаяся у Фридриха Вильгельма на всю жизнь. Ребо хотел приобщить его к кальвинистскому вероучению, считавшему все человеческие поступки предопределенными от века установленной волей Бога. Он сообщил принцу: божественное предопределение ведет к вечному блаженству лишь избранных (всех остальных — к проклятию), и поэтому он должен покорно выполнять все заповеди, дабы принадлежать к этому маленькому кругу. Мальчик встал перед учителем со сжатыми кулаками и выкрикнул: «Бог — это дьявол!» Дух противоречия уже настолько ярко горел в одиннадцатилетнем мальчике, что он не остановился даже перед богохульством. Никому не позволено подчинять себе его волю! У набожного протестантского христианина Фридриха Вильгельма учение о предопределении, порабощавшее, по его мнению, свободную волю людей, вызывало ярость.