Навстречу Восходящему солнцу. Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией - Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе Страница 12

Тем не менее покровители Пржевальского остались более чем довольны результатами экспедиции. Снова он привез богатые топографические, зоологические, ботанические, метеорологические и этнографические данные об обширных пространствах Внутренней Азии, ранее почти не изученных европейцами. Именно в этом путешествии исследователь сделал свое наиболее памятное открытие, известное посетителям зоопарков по всему миру, — в Джунгарской степи на западной границе Монголии обнаружил неизвестный вид дикой лошади. Мускулистое животное размером с пони, которое местные жители называли «тахи», вполне вероятно, когда-то населяло всю Евразию, но к тому времени было почти полностью уничтожено распространившейся цивилизацией. Хотя Пржевальскому и не удалось подстрелить образец, он добыл шкуру животного у киргизского племени. Шкура была доставлена в Петербург, где зоологи назвали этот вид в его честь Equus przewalskii.

^{Экспедиции Н. М. Пржевальского во Внутреннюю Азию}

В 1883 г., через три года после своего возвращения, Пржевальский получает разрешение на новую экспедицию в Тибет. Несмотря на щедрое финансирование и армейское снаряжение, ему снова не суждено было попасть в Лхасу. Однако Пржевальский вернулся в Россию с новыми ценными научными открытиями, включая сведения об истоке Желтой реки. Царь Александр III немедленно присвоил ему звание генерал-майора и пригласил выступить с докладом в Аничковом дворце в январе 1886 г..

Два года спустя, в 1888 г, Пржевальский отправился в еще одно путешествие, вновь с целью добраться до далай-ламы. Хотя его здоровье оставляло желать лучшего, действовать нужно было быстро, поскольку стало известно, что британское посольство продвигалось к Лхасе с юга. Николай Михайлович писал военному министру о путешествии: «Помимо научных его результатов, вероятно можно будет собрать сведения относительно нынешних действий англичан через Сиким к Тибету». Ему не удалось продвинуться далеко. Еще находясь на российской земле, неподалеку от озера Иссык-Куль у подножия Тянь-Шаня, Николай Михайлович Пржевальский заразился брюшным тифом и вскоре умер. В 1893 г. по приказу Александра III город Каракол, в котором умер путешественник, был переименован в Пржевальск. Теперь этот город снова носит название Каракол ^[15].

* * *

В мае 1886 г., когда Пржевальский отдыхал в своем имении после четвертой экспедиции во Внутреннюю Азию, его вызвали в столицу. Специальный комитет при Военном министерстве обсуждал, что следует предпринять в отношении Китая в момент обострившихся отношений между двумя империями. Пржевальский ответил секретной служебной запиской «Новые соображения о войне с Китаем». Чтобы донести свои взгляды до более широкой аудитории, он выступил с публичной лекцией в Николаевской академии на ту же тему. Эта лекция была впоследствии опубликована под названием «Очерк современного положения Центральной Азии» в ведущем политическом журнале в 1886 г., а двумя годами позже вошла последней главой в его следующую книгу. В советском издании 1948 г. этот раздел отсутствует.

Эти два документа, наиболее отчетливо отразившие взгляды Пржевальского на роль России на Дальнем Востоке, примечательны своей категоричностью. В «Очерке…» Николай Михайлович исчерпывающе описывает многочисленные недостатки Китая и его армии. Автор проводит явную аналогию с Османской империей, еще одной угасающей восточной державой, и идет дальше, предсказывая, что династия Цин станет в будущем «новым “больным человеком”» для Европы. Как и в отношении Турции, единственным логичным решением он видел захватническую войну, на этот раз во Внутренней Азии. В любом случае, как отмечал Пржевальский, «положение китайцев, как в Монголии, так и в особенности в Восточном Туркестане, весьма шаткое».

Пржевальский резко критикует российских дипломатов за их неуместную пассивность: «Начиная с первого нашего посольства в Китай в 1653 году… все наши отношения с Срединной Империей зиждутся на сохранении столь восхваляемой двухсотлетней дружбы». В сущности же в основе этих отношений — «наше двухвековое заискивание пред Китаем». Он, напротив, полагал, что «волей-неволей нам придется свести здесь давние счеты и осязательно доказать своему заносчивому соседу, что русский дух и русская отвага равно сильны — как в сердце Великой России, так и на далеком востоке Азии». Не было никакой альтернативы военным действиям. Перевернув с ног на голову народную пословицу, он заявлял: «Как ни дурна война сама по себе, но худой мир также не сладок; это испытывает теперь вся Европа». Предвосхищая возражения по поводу аннексии территорий суверенного государства, Пржевальский цитировал юриста Федора Мартенса, написавшего несколькими годами ранее по поводу Средней Азии, что «международное право не может быть приложимо в сношениях с полудикими народами». ^[16]

Тогда же в своей секретной служебной записке Николай Михайлович обрисовал детальный план нападения на Китай с двух сторон. Небольшой контингент войдет в Китайский Туркестан, а более крупная сила ударит из Восточной Сибири в Монголию. «Таким способом, медленно, как грозовая туча, продвинемся мы через Гоби». В обоих регионах местные жители, которые полностью презирают своих властителей из династии Цин, все как один поднимутся, чтобы поддержать русских. Пржевальский был уверен в победе, при условии что «морские державы» не придут Китаю на помощь. Как только богдыхан начнет просить о мире, царь сможет назвать свои условия. По мнению Пржевальского, они должны включать уступку Восточного Туркестана, Северного Тибета и, если допустимо, большой части Монголии, а также пересмотр некоторых участков границы по реке Амур. Что касается этического аспекта русской агрессии, ответ был простым: «“Цель оправдывает средства” — вот девиз современного общества и современных наций».

Сочинения Пржевальского дают прекрасное представление о его отношении к Китаю. Географ Пржевальский в первую очередь был военным, и его принадлежность к армии существенно окрашивала его отношение к тем регионам, которые он исследовал. В его глазах принадлежавшая Китаю Внутренняя Азия была не просто неизведанной территорией, ожидавшей своего открытия для науки, но девственной землей, которую нужно было завоевать для славы России. Уже в 1873 г. Пржевальский высказывался предельно откровенно: