Русские и шведы от Рюрика до Ленина - Геннадий Коваленко Страница 12

Однако в то время Швеция была не самостоятельным государством, а частью Кальмарского союза, и Иван III сохранил этот обычай в качестве «старины». А Иван IV использовал его для идеологического обоснования своей концепции международного права, согласно которой существует определенная иерархия государств. Вначале он называл Швецию «землями за Выборгом», отмечая, что даже пригороды Новгорода больше, чем Стокгольм. Поэтому он считал, что старая практика, при которой в договорных грамотах Швеция и Новгород фигурировали как равные величины, должна быть продолжена. Позже он нашел более тонкие доводы для того, чтобы доказать неполноценность Швеции: ее длительное подчинение Дании, отсутствие древней королевской династии, участие сословий в решении международных вопросов.

Шведские короли династии Васа пытались ликвидировать унижающий их дипломатический обычай и установить прямые дипломатические отношения с Москвой, минуя Новгород. Фактически речь шла о признании новой династии де-юре. Особенно важно это было для ее родоначальника Густава I. Но Иван IV не считал его равным себе государем. Не случайно русские летописи называют Густава Васу «избранным королем». Русский царь приравнивал положение Швеции в рамках расторгнутой унии с Данией к положению Новгорода в составе Русского государства и распорядился не допускать шведских послов лично к нему. Смысл этой политики выразил впоследствии Федор Иоаннович, заявивший: «То нам честь, что государи посылают посольства к нашим слугам».

Густава Васу раздражало и оскорбляло стремление царя поставить его на одну доску с новгородским наместником. Поэтому он прилагал все усилия к тому, чтобы заставить царя отказаться от такой дипломатической практики. Урегулированию этой проблемы должно было содействовать создание Финляндского герцогства в 1556 г., в разгар русско-шведской войны 1555-1557 гг. О замысле шведского короля можно судить по его письму царю, доставленному в Москву гонцом Кнутом Юханссоном в конце июля 1556 г. В нем Густав Васа писал: «Чтобы ныне оставить раздор, посадил я своего сына Юхана властителем в Финской земле. И наместнику Великого Новгорода ссылаться бы с ним о всяких земских делах». Одновременно сам Юхан обратился с письмом к новгородскому наместнику князю Михаилу Васильевичу Глинскому, в котором, называя его своим ближайшим соседом, объяснял, что причиной раздоров между Швецией и Россией были самовольные действия пограничных начальников, и, чтобы положить этому конец, король «отпустил его королевича управлять Финскою землей». Создавая промежуточную инстанцию, аналогичную новгородскому наместничеству, Густав I стремился к достижению равенства с Иваном IV. Он предложил, чтобы с новгородским наместником ссылался финляндский герцог, а сам он обращался бы непосредственно к царю, минуя новгородского наместника.

9 августа 1556 г. Кнут Юханссон был принят посольским дьяком Иваном Михайловичем Висковатым, который дал ему отрицательный ответ на просьбу об установлении прямых контактов между двумя монархами. Он разъяснил, что согласие царя на прием шведского посольства — это милость, вызванная униженными просьбами шведского короля, которого не должны оскорблять переговоры с новгородскими наместниками, назначаемыми из представителей родов более древних, чем род Васа. Царь готов прекратить кровопролитие, «если король свои гордостные мысли оставит. Если же у короля и теперь та же гордость на мысли, что ему с нашими наместниками Новгородскими не ссылаться, то он бы к нам послов не отправлял, потому что старые обычаи порушиться не могут. Если сам король не знает, то пусть купцов своих спросит: Новгородские пригороды — Псков, Устюг, чай, знают, сколько каждый из них больше Стекольны (Стокгольма. — Г. К.)». Иван IV отверг предложение Густава Васы, сославшись на то, что он не хочет нарушать обычай, идущий, по его словам, еще от новгородского князя Юрия, заключившего в 1323 г. Ореховецкий договор со шведским королем Магнусом Эрикссоном.

В начале декабря 1556 г. новгородский наместник князь Михаил Васильевич Глинский получил известие о том, что к Новгороду приближается шведское посольство во главе со смоландским наместником Стеном Эрикссоном. Среди членов посольства были также упсальский епископ Лаврентий, «мейстер Михаил Агрикола, бискуп в Абове» и ранее приезжавший в Россию «архимандрит» Кнут Юханссон.

Очевидно, финляндский епископ Микаэль Агрикола, известный как отец финской письменности и литературы, не случайно был включен в состав посольства. Летом 1555 г. он побывал в восточных приходах своей епархии, сильно пострадавших от военных действий. После поездки он составил записку на имя короля, в которой описал бедственное положение этих районов. Видимо, это обстоятельство и определило включение Агриколы в состав посольства. Известно, что Густав Васа охотно поручал финнам, лучше знавшим русских, вести с ними переговоры. Кроме того, по мнению некоторых финских историков, этому способствовало то, что Агрикола знал греческий и русский языки ^[7].

21 февраля 1557 г. посольство прибыло в столицу; 24 февраля начались переговоры. С русской стороны в них участвовали окольничий Алексей Федорович Ада-шев и посольский дьяк Иван Михайлович Висковатый. Одним из ключевых вопросов переговоров был вопрос о практике дипломатических отношений между Швецией и Россией. Шведская сторона настаивала на установлении прямых дипломатических отношений, минуя новгородского наместника. Члены посольства исходили из того, что Густав Васа уже 36 лет правит страной, являясь монархом суверенного государства, которое признано всеми европейскими державами. Поэтому для него унизительно вести переговоры через посредников. В ответ русские представители повторили аргументы, смысл которых сводился к тому, что новгородские наместники по знатности рода превосходят шведского короля, который в прошлом торговал скотом и лишь случайно оказался на престоле. Они в категорической форме предложили послам довольно жесткие условия, согласно которым Густав Васа должен, не требуя заключения договора непосредственно с царем, присягнуть на верность новгородскому наместнику. В конечном итоге послы были вынуждены принять эти условия. 21 марта состоялась прощальная аудиенция, и 24 марта они выехали в Новгород, где 2 апреля, в соответствии с существовавшей в то время практикой дипломатических отношений между Россией и Швецией, был подписан мирный договор.

Вступивший на шведский престол в 1560 г. Эрик XIV также пытался ликвидировать этот унизительный обычай и просил царя изменить практику дипломатических отношений. В ответ на просьбу его послы получили послание следующего содержания: «Того себе в мыслях не держите, что Государю нашему прародительские старинные обычаи порушить, грамоты премирные переиначить. Густав король таким же гордостным обычаем, как и государь ваш теперь с молодости помыслил, захотел было того же, чтобы ему ссылаться с Государем нашим, и за эту гордость свою столько невинной крови людей своих пролил… А вашего разума рассудить не можем: с чего это вы такую высость начали? Нам кажется, что или король у вас очень молод, или старые люди все извелись и советуется он с молодыми: по такому совету и такие слова». За это Эрик XIV отыгрался на новгородских послах, которых в Выборге «речами бесчестили и бранили, корму не давали и своих запасов взять не дали». А в Стокгольме им отвели помещение без печей и лавок и заставили пешком идти к королю, который довольно грубо обошелся с ними.