Вокруг трона Екатерины Великой - Зинаида Чиркова Страница 12

Скоро он уже стоял в кругу друзей Салтыкова, и все они обращались к Петру с одной только просьбой — согласиться на эту минутную операцию, которая не доставит ему, великому князю, никаких страданий.

Наконец Пётр слегка кивнул головой: да, он согласен, да, он превозмог себя, да, он стоически перетерпит эти несколько минут боли...

Сергей лишь махнул рукой, и тут же из соседней комнаты явился придворный доктор Бургав. С ним был ещё один человек, взглянув на которого Пётр задрожал от робости. В руках у хирурга был маленький саквояж, и лицо его не предвещало ничего хорошего.

Однако к операции всё было готово — поставлены ширмы, самые доверенные лица встали с обеих сторон Петра, ему пришлось лечь, и Сергей протянул великому князю руку, в которую тот вцепился, как в якорь спасения.

Салтыков начал рассказывать великому князю смешной анекдот, а хирург тем временем делал своё дело. Пётр едва ли вслушивался в то, что говорил Сергей, он больше чутко ощущал то, что творили с ним врачи. Но ласковый и смешливый голос Сергея словно бы завораживал великого князя, и он пытался вникнуть и в суть анекдота.

Секунда боли, резкий вскрик великого князя — и всё было кончено.

Серьёзный и важный Бургав вырос перед глазами Петра и степенно доложил:

— Ваше высочество, операция прошла удачно, успешно, всё кончилось...

И Пётр встал с кушетки в великом смущении: он ещё не успел осознать всё, что с ним сделали...

Ужин весело продолжился, все поздравляли великого князя с величайшим терпением и снисходительным отношением к боли, славили его выносливость и кротость. И сам Пётр преисполнился к себе великим уважением.

Теперь следовало выждать несколько дней, чтобы ранка зажила и великий князь смог иметь общение с женой...

Все эти несколько дней Сергей провёл в хлопотах и заботах. Он явился к своей матери и сказал ей, в чём имеет нужду — надо было обставить дело так, чтобы у великого князя не явилось и тени сомнения, чтобы великая княгиня оказалась перед ним чиста и девственна. Иначе подозрения Петра будут на плечах Салтыкова, и кто знает, что может быть впоследствии, когда великий князь превратится в монарха, потому как и теперь уже Елизавета страдает разными немощами.

Мать Салтыкова лишь рассмеялась:

— Нет ничего проще...

И Сергей сообщил все её наставления великой княгине при очередном свидании с ней.

Но тут ему передали слова самой императрицы. Не щадя репутации великой княгини, Елизавета бросила мимоходом несколько слов в присутствии приближённых: дескать, уж она-то знает, что происходило до этих пор, недаром сама она разрешила Чоглоковой не запрещать общение Екатерины с Салтыковым.

Страшную угрозу почуял Сергей в этих словах — немилость, опала, ссылка, а то и каторга. Надо было всё сделать так, чтобы Елизавета получила доказательства разрушения девственности только Петром...

Не случайно и сама Елизавета обмолвилась, что желала бы получить такие доказательства...

И Екатерина почувствовала эту угрозу, но Сергей позаботился о том, чтобы всё произошло так, как говорила его мать, а уж она-то знала толк в том, как выдать рожавшую за девушку...

Уже несколько лет Пётр не являлся в спальню Екатерины, ссылаясь на то, что ему тесно в супружеской постели. Но тут и ему пришлось приложить все старания, чтобы зачать так долго ожидаемое наследное дитя.

Он уже выздоровел после маленькой операции и впервые смог вступить в общение с Екатериной. Она сделала всё, чтобы он искренне поверил, что жена его всё ещё девственница...

Девять лет прошло со времени их юридического брака, и в первый раз вступил Пётр в свои права мужа фактически.

В запечатанной шкатулке Пётр послал императрице доказательство того, что жена его вступила с ним в настоящий брак, будучи невинной, и хоть и не поверила в душе императрица своей хитрой невестке, но тому, что брак их осуществился реально, она была рада.

Как бы там ни было, ещё несколько раз вступал Пётр в общение с великой княгиней, и через месяц обнаружилось, что она забеременела. Как будто сама судьба подстроила так, что теперь у Екатерины не было выкидыша, что теперь она, всячески оберегаемая самой императрицей, выносила это дитя.

Вскоре после совершившегося акта фактического вступления в брак Елизавета вызвала к себе камергера великого князя — Сергея Салтыкова.

Стоя на коленях, Сергей осыпал поцелуями пухлую руку стареющей императрицы и страстно поцеловал огромный бриллиант, оправленный в золото, которым Елизавета, не говоря прямо за что, наградила его.

Даже сам Сергей Салтыков не заметил того благосклонного взгляда, которым подарила его императрица. Как будто впервые заметила Елизавета, как хорош этот камергер великого князя, как будто впервые увидела его во всём блеске молодости и красоты.

Но этот взгляд отлично приметил Пётр Иванович Шувалов, начальник Тайной канцелярии Елизаветы, гроза всех смутьянов и заговорщиков. Его брат, юркий и смышлёный Иван Иванович Шувалов, только-только входил в фавор к Елизавете, и Пётр Иванович всеми силами старался упрочить это положение.

Сергей Салтыков чувствовал себя на вершине блеска и славы, мнил себя едва ли не спасителем отечества, и потому все перемигивания и гримасы Петра Ивановича, страдавшего сильной невралгией, от которой лицо его перекашивалось и передёргивалось, прошли мимо сознания камергера.

Но словечко-второе, мимоходом брошенное на балу у Елизаветы, посеяло тень подозрения, а потом под влиянием шепотков Петра Ивановича и Ивана Ивановича превратилось в грозную тень сомнения.

— Уловка, — хитро улыбаясь, сказал императрице Пётр Иванович, — зело ловок Салтыков.

И Елизавета вспомнила вдруг, что её страстное пожатие руки Сергея в миг награды не вызвало у того восторга, на который рассчитывала императрица.

Злобные толки при дворе, распущенные Шуваловыми, произвели на императрицу большое впечатление.

Но Шуваловы не ограничились этим, они нашли подход и к великому князю и не остановились ни перед чем, возбудив и в нём сильное подозрение, что Екатерина просто-напросто провела его хитрыми уловками. Но Елизавета долго размышляла над злобными толками: она не привыкла предпринимать какие бы то ни было резкие шаги.

«В конце концов, — думала она, — дело сделано, великая княгиня беременна, и от кого бы ни родился её сын, он всё равно станет наследником престола. Пусть даже и от Салтыкова. Главное сделано — у меня будет внук, который обеспечит наследственность династии».

И всё же, чтобы пресечь эти злобные толки, чтобы затихли разговоры, она, опять-таки не без влияния Шуваловых, отправила Сергея Салтыкова сотрудником посольства в Швецию.

В один миг почувствовал себя Сергей Салтыков обездоленным, подвергшимся монаршей опале, и долго плакался в спальне Екатерины перед отъездом — вот что значит оказать услугу престолу, вот что значит спасти отечество, и вот награда.