Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1933-1936 гг. - Юрий Фельштинский Страница 12

Комплексный анализ современного ему состояния СССР Троцкий дал в книге «Что такое Советский Союз и куда он идет?», изданной на русском языке в Париже в 1936 г., а в следующем году появившейся на английском, французском и испанском языках ^[55]. Советский режим здесь рассматривался как «рабочее государство», не являющееся социалистическим и управляемое «кастой, чуждой социализму». «Термидор» в СССР оценивался как уже свершившийся факт, а сталинская диктатура — как новый тип бонапартизма, управляющий тоталитарными методами. Только новая пролетарская революция может восстановить развитие СССР по социалистическому пути, делал вывод автор. Весьма своеобразным и неожиданным положением работы было утверждение о необходимости введения в СССР многопартийности.

В анализе международной обстановки, ситуации в отдельных странах, военных конфликтов 30-х гг. у Троцкого также было немало точных и тонких наблюдений. В ряде случаев ему были присущи оригинальные, подчас глубокие оценки явлений мировой экономической ситуации, в частности связанных с развитием конъюнктурного цикла под влиянием Великой депрессии 1929–1933 гг.

Он прозорливо обнаруживал рост влияния США, новые тенденции в англо-американском соперничестве в пользу великой заокеанской державы. Элементы трезвого учета реальных факторов можно встретить при рассмотрении ситуации в Индии, аграрного вопроса в Венгрии и многих других сюжетов.

Но особенно привлекают внимание рассуждения Троцкого в связи с ситуацией в Германии в начале 30-х гг., а затем — с приходом к власти нацистов и установлением их террористической диктатуры.

Уже с первых месяцев пребывания в эмиграции Троцкий бил тревогу в отношении опасной демагогии, роста политического и организационного влияния Национал-социалистической рабочей партии Германии.

В это время в документах Коминтерна, заявлениях советских лидеров и покорно повторявших их «мудрые указания» германских коммунистических вожаков во главе с недалеким и сервильным Эрнстом Тельманом нацистская опасность не просто недооценивалась, а фактически сводилась на нет, в качестве главного врага называлась социал-демократия, и прежде всего ее левое крыло. Затем, когда успехи нацистов в избирательной кампании стали очевидными и их рывок к власти общепризнанным, коммунистические «стратеги» стали тешить себя иллюзией, что приход Гитлера к власти окажется прологом социалистической революции в Германии. В противовес этому казенному оптимизму Троцкий во многих письмах и статьях предупреждал, что опасность нацизма в Германии налицо, что приход Гитлера к власти означает резкий откат назад в развитии не только Германии, но и всей Европы, что власть национал-социалистов чревата опасностью новой мировой войны. В 1931 г. Троцкий дал определение фашизма как «особой специфической диктатуры финансового капитала, которая вовсе не тождественна с империалистической диктатурой как таковой». Через два года такой подход лег в основу новой советско-коминтерновской дефиниции фашизма, хотя, разумеется, ее творцы отнюдь не ссылались на источник, по существу дела пойдя на примитивный плагиат.

Тревожные оценки стали особенно определенными после того, как в январе 1933 г. Гитлер возглавил правительство и нацисты начали установление своей террористической диктатуры, венчавшей тоталитарную систему. В отличие от многих наблюдателей того времени и мнений части историков впоследствии, Троцкий твердо оценил образование правительства Гитлера (он называл его вначале правительством Гитлера — Гугенберга) лишь в качестве начала установления нацистской диктатуры. Точно и образно он писал в феврале 1933 г.: «Государственный переворот [в Германии] проводится в рассрочку».

Буквально пророчески Троцкий оценивал перспективы агрессии Гитлера. Хотя в его высказываниях еще некоторое время продолжали звучать надежды на германскую революцию, он довольно точно прогнозировал не только объекты, но и время агрессии Германии, а также Японии. В 1935 г. он писал: «Сталинизм и фашизм, несмотря на огромные отличия в их социальной базе, — это симметрические явления. Многими своими чертами они демонстрируют убийственное сходство» ^[56].

Неизменно подчеркивая противоположность социальной базы обоих режимов — монополистический капитал в первом случае и рабочий класс во втором, Троцкий через два года уже не исключает возможности союза Гитлера со Сталиным. После же подписания осенью 1938 г. Мюнхенского соглашения западных держав с Германией о передаче последней Судетской области Чехословакии предположение о предстоявшей сделке двух тоталитарных диктаторов становится оформленным и высказывается мнение, что результатом этого будет новая мировая война и физическое уничтожение восточноевропейских евреев.

Именно как предложение начать дипломатический торг Троцкий оценил некоторые пассажи из доклада Сталина на XVIII съезде ВКП(б) (март 1939 г.), и эта оценка в основном совпадала с позицией ряда наиболее дальновидных западных наблюдателей. Когда же предположения стали реальностью и Сталин превратился в помощника Гитлера в разделе Восточной Европы, Троцкий стал высказывать мнение о неизбежности разрыва между ними и советско-германской войны.

Документы Троцкого, включая публикуемые в данном издании, убедительно свидетельствуют, что он был одним из очень немногих аналитиков, которые уже в первой половине 30-х гг. отчетливо представляли себе, что нацизм — это страшная угроза для европейской цивилизации.

Подобно советским пропагандистам, а также многим западным политологам, Троцкий называл национал-социалистическую власть в Германии фашистской диктатурой, хотя и толковал фашизм не столь расширительно, как большевистско-коминтерновские авторы, заложившие основы восприятия этого термина не как историко-социологической категории, а как грубого политического ругательства.

Троцкий отвергал и высмеивал оценку социал-демократии как социал-фашизма. Задолго до того, как Коминтерн в 1935 г. воспринял тактику народного фронта, он считал возможным сотрудничество руководимых им партий, групп и движений с социал-демократами.

Впрочем, в его отношении к реформистской социал-демократии прослеживается крайняя непоследовательность. После всевозможных разоблачений реформизма в первой половине 30-х гг. он вдруг в 1935 г. совершил удивительный тактический пируэт — одобрил вступление своих французских сторонников в Социалистическую партию («французский поворот»), назвал его смелым организационным шагом. Правда, долго сторонники Троцкого в Социалистической партии не удержались.

Анализ международной обстановки и ситуации в отдельных странах неизменно процеживался сквозь фильтр перспективы «мировой революции», которая являлась политическим воплощением теоретико-стратегической концепции «перманентной революции», о которой уже говорилось. Гипотетически Троцкий позволял себе предположить, что если мир еще десятилетие просуществует без революционных потрясений, то станет свидетелем непрерывного роста владычества США.