Первый и последний. Немецкие истребители на западном фронте. 1941-1945 - Адольф Галланд Страница 12

Одна из пуль, как я узнал позже, прошила крыло самолета, вторая просвистела сквозь ручку насоса и застряла в приборной панели, а третья пронзила один из моих летных ботинков. Нога ужасно зудела, и по пути домой я полагал, что мой ботинок полон крови. Сам факт обстрела имел большое значение, так как противник явно готовился к наступлению на этом находившемся в опасности участке дороги. Я доложил об этом командованию и в качестве подтверждения предъявил свой поврежденный ботинок. Однако, когда ботинок на мне разрезали, причем я с любопытством смотрел на свою первую боевую рану, оказалось, что нуля только слегка оцарапала ногу, оставив синеватый след. На самом деле я не потерял ни капли крови.

Вскоре после этого происшествия я получил поздравление в свой адрес от лица соединения "Рихтгофен". В нем говорилось, что позже красными было предпринято наступление, поддержанное бронедивизионом как раз с того места, где они обстреляли меня. Благодаря моим сведениям это наступление было быстро отражено при активном участии нашей эскадрильи.

В январе 1938 года Франко сформировал национальное правительство в Бургосе, которое незамедлительно признали Германия и Италия, Для меня самого политические события и в Испании, и в Германии прошли как кинофильм на фоне моей ежедневной деятельности. Несмотря на это, я хорошо помню, что лозунг "Мы сражаемся на неправой стороне" в то время уже начал циркулировать в рядах легиона "Кондор". Естественно, это говорилось несколько иронически, однако какое-то зерно истины в этом было. Вот поэтому мы и уважали военные достижения наших противников. Тогда была боязнь, что Каудильо мог преследовать политические цели, которые далеки от наших понятий о необходимом новом порядке. Источники огромной социальной неудовлетворенности среди испанцев, подлинные причины этой ужасной гражданской войны, казалось, проистекали из страшной разницы между бедными и богатыми. С одной стороны — нищета народных масс, которые не имели ни собственности, ни прав, а с другой — огромное влияние крупных землевладельцев — потомственных аристократов и церкви.

Между прочим, этот лозунг часто применялся в обратном смысле. Над нашей территорией мы летали над колоннами всевозможных скоплений сил и средств, над незамаскированными артиллерийскими позициями. С другой стороны, на территории противника едва можно было различить какое-либо передвижение. Все было искусно закамуфлировано. Нужно было иметь наметанный глаз, уметь глубоко просовывать свой нос в явно безжизненный пейзаж поля битвы для того, чтобы обнаруживать цели для атаки. Вот почему многие из нас хотели быть на противной стороне, где, казалось, стоит только захотеть, и можно без особого труда достичь больших успехов. Пренебрежение маскировкой с нашей стороны и тщательная предусмотрительность со стороны неприятеля — все это было естественным следствием превосходства националистов в воздухе.

Мое время пребывания в Испании подходило к концу. В действительности оно должно было закончиться уже давным-давно, так как Берлин постоянно слал требования о моем отъезде и присылал одну за другой замены. "Специальное командование", должно быть, решило, что, воюя в Испании, я в качестве "супердобровольца" хотел продвинуться по службе. Но поскольку к моему преемнику предъявлялись высокие требования, я вынужден был отвергнуть первую кандидатуру как несоответствующую. Другой подходил уже больше, я его принял и стал вводить в круг обязанностей. Но до того как он смог взять на себя командование, случилось нечто ужасное он столкнулся с самолетом лейтенанта Михаэлиса, замечательного парня с Балтики, которого я очень любил. В тот момент они находились над вражескими окопами поэтому оба погибли.

Весной 1938 года националисты начали наступление на севере и юге Эбро. На протяжении нескольких недель войска отсылались во всех направлениях, так что огромная подготовка была в самом разгаре. Наконец наступление началось. 3 апреля была взята Лерида в Каталонии, а в июне заключительный прорыв к средиземноморскому побережью успешно завершился взятием города Кастельон-де-ла-Плана Нельзя сказать, что в ходе этих военных действий был приобретен новый тактический опыт. Однако данная операция была успешнее других. Теперь остававшаяся в руках у красных часть Испании была разделена надвое, между собой эти две половины имели только слабую связь морским путем, в связи с чем вражеская оппозиция быстро пришла к своему концу. Великие демократические державы посчитали положение красных проигранным и в дальнейшем уже не прикладывали никаких усилий, чтобы помочь им. Они даже официально признали правительство Франко до того, как он победоносно вошел 28 марта 1939 года в Мадрид.

В то время, когда гражданская война в Испании близилась к своему концу, в Центральной Европе политические события вдруг приобрели драматический оборот. Идея аншлюса, находившаяся в скрытом состоянии еще со времен Первой мировой войны, с новой силой вспыхнула в Австрии, а 12 марта 1938 года она стала реальностью. События в Австрии высвободили дорогу бурному политическому потоку. Лозунг "Дамой в рейх"- обладал гипнотическим воздействием и, поощряемый умелой и активной пропагандой, побуждал всех проживавших за пределами рейха немцев к проведению демонстраций. То, что данное движение могло привести к войне, не следовало сбрасывать со счетов.

Все это расстроило мои надежды на то, что время моего отзыва из легиона "Кондор" будет оттянуто. В берлинской штаб-квартире, занятой подготовкой возможных воздушно-наземных операций против Чехословакии, вдруг осознали, насколько важную роль будет играть в любой наземной операции поддержка истребителей. И тут же вспомнили о тех бесчисленных поступавших из Испании день за днем, неделя за неделей рапортах, в которых содержался накопленный опыт наших летчиков-истребителей в ходе огневой поддержки военных действий. Бережно хранимые в аккуратных маленьких стопках, они лежали в сейфах военно-воздушного министерства. Наконец-то и до них дошла очередь, их нужно было изучить, чтобы потом использовать в практических целях. В связи с этим требовались летчики с опытом боевых действий на фронте, то есть летчики из Испании, — и к моему сожалению, я был одним из тех, кто приобрел наибольший опыт в такого рода военных действиях. Берлин становился все настойчивее и проинформировал командование легиона, что мой следующий преемник должен быть принят немедленно и сразу же введен в круг своих обязанностей, для того чтобы я мог как можно быстрее очутиться в Германии. Более того, на этот раз был выбран особенно способный офицер и летчик, который должен был возглавить мою третью эскадрилью.

На этот раз я ничего не мог поделать. Мое полное приключений пребывание в Испании наконец близилось к концу. Как командир эскадрильи, я был, по сути, владыкой в моем собственном королевстве. Здесь я впервые узнал, что дружба во фронтовых условиях сильно отличается от какой-либо другой — дружба, которая чудесным образом выдерживала все испытания. Я проникся большой симпатией к испанцам, их стране и к их образу жизни. Во время одного из множества временных затиший тем летом я совершил короткое путешествие вместе с командиром авиаполка и командиром первой эскадрильи в Севилью, а потом другое в Тетуан, в Африку. Туда мы летали на моем "Юнкерсе-W34" и провели несколько андалусских ночей со всеми сопутствующими удовольствиями. Однажды вечером, когда мы в приятном расположении духа сидели в баре отеля "Кристина", к нашему столику подошел человек в штатском и попросил разрешения поговорить с командиром. Несмотря на его темные волосы, мы сразу догадались, что перед нами немец. Он доложил командиру, что он офицер, только что прибывший в наш легион из Германии через Рим, — это и был мой преемник, лейтенант Вернер Мельдерс.