Я буду летать! Первая русская женщина-летчица Зинаида Кокорина - Зинаида Смелкова Страница 12

З. П. Кокорина, Осоавиахим, 1930 г.

Да, по существу это была работа чиновника – серьезная и ответственная, но она подарила мне встречи с замечательными людьми, сделала участницей больших, общественно значимых событий. Так, во время визита в Москву известного авиаконструктора – «летучего голландца» Фоккера – мне было поручено познакомить его с Москвой.

Помню, в связи с этим обстоятельством (по приказу из Наркомата) мне срочно сшили красивое модное платье, чтобы я достойно представляла Россию. Платье было бирюзового цвета, с декольте. Туфли я купила сама – лодочки, с семисантиметровыми каблуками. На более высокие не решилась, да и в этих ходить было непривычно: ноги накрепко усвоили устойчивость сапог. Но теперь мне вслед оборачивались мужчины – кажется, впервые в жизни. Это было приятно.

Я даже решилась было бросить курить, но, конечно, не смогла, только перешла на женские сигареты – ненадолго.

Мы были в Большом театре. Кажется, впервые в жизни я была в настоящем ресторане. Почтительное внимание, которым был окружен знаменитый авиаконструктор, в какой – то мере распространялось и на меня. Между нами установились дружеские отношения и на прощанье он подарил мне фотографию самолета своей модели с теплой надписью – автографом.

Были в этой работе и трагические потрясения. Такою была гибель стратостата «Осовиахим -1» 30 января 1934 года. Это был рекордный – первый в истории воздухоплавания зимний полет стратостата. Установлен новый рекорд высоты – 22 000 метра. Полет продолжался 7 ч. 04 мин.

Я осуществляла контроль за связью. Стратостат достиг рекордной высоты и приступил к снижению. На высоте 1200 метров началось неожиданное обледенении оболочки стратостата. Сразу потяжелев, она оторвалась от гондолы и разорвалась. Гондола стремительно падала. Связь прекратилась. Но осталась последняя запись в бортжурнале: «16. 0. Солнце ярко светит в гондолу. Красота пейза…».

З. П. Кокорина и вдова Павла Федосеенко у гроба стратонавтов

Кто сделал эту запись? Их было трое: командир стратостата Павел Федосеенко, борт-инженер Андрей Власенко и научный сотрудник Илья Усыкин. Они погибли. Эта запись навсегда врезалась в мою память как символ огромной жизнеутверждающей силы авиаторов и всего советского воздухоплавания. Молоды и прекрасны были стратонавты. Молода и дерзка была авиация молодой страны Советов. Так было. И нельзя забывать этих её страниц.

2 февраля 1934 г. состоялись торжественные похороны. Стратонавтов захоронили в Кремлевской стене.

Будучи старшим инспектором авиаотдела, я входила в ЦС Осовиахима и работала с настоящими энтузиастами-руководителями этого движения, именами которых по праву назывались первые гражданские авиашколы и клубы: Алексей Рыков, Иосиф Уншлихт, Роберт Эйдеман, Морис Белоцкий… В 1937 году все они были репрессированы и расстреляны (реабилитированы посмертно). Я многому научилась, работая с этими людьми. Смею утверждать, что без таких целеустремленных, преданных делу людей вряд ли стал бы Осовиахим уникальным стартовым движением, поднявшим авиацию Советской России на небывалую высоту. Гражданские авиашколы Осовиахима открывались в разных концах России. Курсанты осваивали и военные самолеты. Создавалась мощная, оснащенная техникой армия. И каждый человек стремился помочь армии… Это было время, когда повсеместно создавались аэроклубы и летные школы, когда почти каждый город строил себе парашютную вышку, когда летчиков готовили уже не десятками, а сотнями и тысячами.

Это стало государственным делом: 25 января 1931 года на IХ съезде комсомол взял шефство над Вооруженными силами страны. И прежде всего – над авиацией. Лозунгами-призывами были оклеены стены клубов и учебных заведений. Я помню их до сих пор: «Слушайте, товарищи комсомольцы! Шефство над Военно-Воздушным флотом рабоче-крестьянской страны налагает на нас громадные обязанности. Комсомолец – на самолет! – вот наш боевой лозунг!»

С комсомольцами-дальневосточниками я уже встречалась в авиаотделе Осовиахима. Небольшая команда – два-три человека – врывалась в любой кабинет с несокрушимой уверенностью, что уж их-то заявки и планы – только первоочередные. Аргумент был неоспорим: из Хабаровска до Москвы ехали на поезде девять суток, а с Сахалина или Чукотки до Хабаровска – больше месяца – на собаках, лошадях или оленях. Так где же нужнее всего авиация? Пока не позволяет бюджет молодого государства? Бюджет Камчатки? Нужно приблизить Дальний Восток к центру! Нужно организовать связь между регионами Дальнего Востока! «Трудовой народ, строй воздушный флот!» – этот призыв Осовиахима дальневосточники уже поддерживали делами.

«Уже проводится сбор денег по всему краю и уже куплен в Германии четырехместный самолет. Вдоль берега Амура жители сел, вооруженные только лопатами, за короткий срок расчистили десять посадочных площадок! А знаете ли вы, что на этом самолете Михаил Васильевич Водопьянов – первый летчик на Дальнем Востоке – 9 января 1930 года проложил воздушную дорогу по маршруту Хабаровск – Оха-на-Сахалине протяженностью 1180 километров?»

Появившись в моем кабинете ЦС ОСОВИАХИМА, ребята развернули на столе лист краевой газеты.

Это было особое время энтузиастов. Таких прекрасных ребят я еще не встречала. И первой школой ОСОВИАХИМА стала Хабаровская школа пилотов. А её первым начальником, конечно же, З. П. Кокорина Возможно, это было некоторое злоупотребление служебным положением… Но я сразу же поняла: это моё дело – Лётная школа. И выбрала, конечно, Хабаровск. Прежде всего – я была одним из инициаторов создания этой школы. Хабаровск – край земли. Дальний восток как магнитом притягивал к себе молодежь. Край земли и небо!