Вторжение в рай - Алекс Ратерфорд Страница 12

— Ладно, от меня он тоже страха не дождется. Если мы не ответим на угрозу должным образом, то потеряем лицо в глазах остальных преемников Тимура. Я лучше погибну в бою, чем покорюсь.

Голос Бабура преисполнился страсти, которая смутила его, а оглядевшись, он увидел, что мать не спит и, должно быть, слышала все, о чем он говорил с сестрой. Глаза ее были красны от слез, но в голосе, когда она заговорила, слышалась гордость.

— Сын мой, — промолвила она, протягивая к нему руку, — мой юный воин.

«Никогда еще звезды не светили так ярко и их не было так много», — подумал Бабур, глядя на небо с зубчатой стены. Ночной воздух был прохладен и свеж, и, вдыхая его во всю силу легких, он уже чуял приближающуюся зиму, когда реки скует лед и стаи волков спустятся с гор, чтобы осаждать селения в желании поживиться откормленными за лето курдючными баранами.

Всего через несколько часов ему предстояло отправиться в свой первый поход. Аламгир, отцовский меч с рукояткой в форме орла, висел у него на поясе, но отцовские доспехи были ему велики. Правда, Вазир-хан раздобыл ему в дворцовой оружейной более-менее подходящую по размеру кольчугу, усыпанный самоцветами нагрудник, шлем с плюмажем, и сейчас, пробегая пальцами по драгоценным камням, таким же сверкающим и холодным, как и звезды над его головой, гадал, кому из юных Тимуридов принадлежала прежде эта броня. И какова была его участь?

Из конюшен внизу донеслось тихое ржание. Вазир-хан говорил ему, что кони всегда чуют приближающуюся битву. За стенами крепости Бабур видел красные точки: в воинских лагерях уже разжигали древесный уголь в жаровнях. В их свете было видно, как появляются из шатров фигуры: люди разминаются, притоптывают, борясь с холодом раннего утра. Между палатками начали сновать слуги, с просмоленными тряпичными факелами и кувшинами воды.

К удовлетворению Бабура, почти все вожди явились на сбор, и ему предстояло выступить во главе четырехтысячного войска. Небольшого, по сравнению с силами Самарканда, но вполне достаточного, чтобы добиться перемирия и прийти к соглашению.

Наверное, ему следовало уделять больше внимания долгим отцовским поучениям по части воинской стратегии, а то ведь теперь приходится полностью полагаться на советы Вазир-хана.

«Но уж нынче-то я буду учиться быстро, — мысленно обещал себе Бабур. — Иначе нельзя».

Занимался рассвет, зазубренная линия гор четко выделялась на фоне еще бледного оранжевого свечения. Неожиданно Бабур заметил группу всадников, мчавшихся галопом по долине. Может быть, это задержавшиеся воины, теперь боящиеся опоздать к началу похода? Радуясь их рвению, он поспешно спустился по крутой каменной лестнице во двор, чтобы приветствовать прибывших.

Всадники на взмыленных, храпящих конях еще только мчались по подъездной дороге, а их командир уже кричал во весь голос, призывая караульных открыть обитые железом ворота и впустить новоприбывших.

— Стоп! — неожиданно рявкнул Вазир-хан, и спешивший к нему Бабур увидел, что начальник его стражи пристально смотрит сквозь стальную решетку. И было на что — над отрядом реяло зеленое шелковое знамя с изображением изготовившегося к прыжку тигра. Знамя Самарканда.

Передний всадник натянул поводья, и его конь попятился.

— У нас новости, — хрипло выкрикнул воин. — Наш владыка умер.

— Повелитель, держись позади. Это может быть хитрость, — предостерег Вазир-хан, приказывая страже расступиться, открыть ворота и позволить всадникам заехать во двор. Держа руку на рукояти меча, он выступил вперед и потребовал:

— Представься.

— Я Байсангар, командир личной стражи владыки Самарканда. Со мной мои люди.

Лицо Байсангара было покрыто пылью и потом, однако под грязными разводами Бабур увидел изнеможение, сказавшее ему, что это не уловка. Несмотря на предостережение Вазир-хана, он выступил вперед.

— Я Бабур, правитель Ферганы. Что случилось с моим дядей?

— Наш владыка выступил в Фергану, к твоему милостивому величеству, дабы предложить… свою защиту. Мы встали лагерем у быстрой реки и начали наводить через нее переправу, когда на нас, часа через два после рассвета, налетели узбеки. Их нападение было столь внезапным, что началась паника: боевые слоны, верблюды и обозные кони с перепугу понеслись кто куда, круша все на своем пути. Люди сражались отважно, но многие погибли, а когда некоторые уцелевшие попытались сбежать по недостроенному мосту, тот не выдержал и рухнул. Воды реки под ним окрасились кровью, как нашей, так и узбекской, но мы были разбиты.

— А что мой дядя?

— В момент атаки он находился в своем алом шатре, на берегу реки. Когда поднялась тревога, владыка вскочил в седло и поскакал на врага, но стрела пробила ему горло. Он упал на землю и забился в агонии. Мы поспешили к нему, вытащили из-под конских копыт, но даже самые мудрые лекари-хакимы уже ничем не могли ему помочь. Слишком велика была потеря крови: скоро он испустил дух. И как только весть об этом разлетелась по войску, некоторые вожди, устрашившись, отозвали своих людей и разбежались, возвращаясь в свои селения и кочевья.

Голос Байсангара был полон горечи и презрения.

— А почему ты явился сюда?

— Такова была последняя воля твоего дяди. Он решил, что это Бог покарал его за желание овладеть Ферганой, и, уже хрипя и задыхаясь перед кончиной, велел мне просить у тебя прощения, дабы это позволило ему обрести райскую благодать.

По разумению Бабура, это решительно не походило на его дядюшку, но в конце концов, возможно, близость смерти способна изменить человека.

— Чем ты можешь доказать, что говоришь правду?

Единственный глаз Вазир-хана все еще светился подозрением, и своих людей, как приметил Бабур, он держал наготове. Луки были натянуты, стрелы нацелены на Байсангара.

— Вот мое доказательство.

Байсангар запустил руку за пазуху кожаной безрукавки и вытащил оттуда небольшой перепачканный мешочек. Распустил волосяной шнур, стягивавший горловину, достал оттуда крохотный парчовый сверток и бережно развернул. Внутри находилось тяжелое, окровавленное золотое кольцо.

При виде его Бабур сдавленно охнул.

— Вот, — прохрипел Байсангар, — это кольцо Тимура Великого.

На желтом металле было выгравировано изображение рычащего тигра.

На сей раз военный совет проходил в совсем иной атмосфере. Когда Бабур, сопровождаемый визирем и Вазир-ханом, вошел в зал, вожди шумно обсуждали внезапную перемену обстоятельств.

— Известие верное, повелитель, — возбужденно возгласил Тамбал. — Умерший владыка не имел сына и провозгласил тебя наследником. Конечно, его волю будут оспаривать другие правители, но, если не станем медлить, Самарканд будет наш.

Бабур не смог сдержать иронический усмешки.

— А как насчет узбеков? Не ты ли всего несколько дней назад вовсю стращал меня этой напастью? И ведь ты был прав: они только что убили моего дядю, разгромили его войско и разграбили обоз. Может быть, они сейчас тоже положили глаз на Самарканд?