Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий Страница 12

На соседних путях раздались выстрелы. Всех как ветром сдуло. Остался один офицер. Такой же невозмутимый.

Он прошелся вдоль вагонов с детьми, заглянул в некоторые. И отдал новое распоряжение. На станции назревали какие-то события. Сотни детей могли стать помехой, не говоря уже об опасности для них самих.

Часом раньше мальчишкам все же удалось тайком прошмыгнуть вдоль составов и кое-что увидеть. Рядом со станцией разоружали какую-то часть. Солдаты медленно шли строем по четыре человека в ряд. Одна пара бросала винтовки налево, другая — направо. По бокам этого шествия стояли другие солдаты. Их штыки были направлены в сторону разоружаемых.

Вагоны покидали станцию при закрытых дверях. Их открыли, когда за окнами промелькнули окраины так и не увиденного Челябинска.

До Миасса оставался один перегон.

…Дорога от Челябинска до Миасса очень живописна. Колея идет среди леса, между озерами Чебаркуль и Кисегач. Медные стволы сосен совсем близко подступали к железнодорожному полотну. Клубы паровозного дыма цеплялись за их вершины. В голубом зеркале озера отражались и деревья, и холмы, и тень поезда.

Пете и его друзьям легко было ориентироваться. Они держали в руках карту, нарисованную специально для них Степаном Тимофеевичем Бардиным.

— Ну вот, ребятки, наконец-то наше сидение в вагонах закончено, — сказала Елизавета Аристидовна, когда поезд прибыл в Миасс. — Собираем вещи…

Детвора высыпала из вагонов, как горох из стручков. Группы смешались. Десять дней дороги показались детям очень долгими. Вздохнули с облегчением и воспитатели. Груз ответственности, давивший на их плечи, стал чуть легче. И теперь они шутили и смеялись не меньше ребят. Это были те короткие и беспечные минуты, когда прежние заботы позади, а новые еще только ожидают.

Колонисты стали озираться. Насколько хорошо место, где они проведут каникулы? Привольно ли и красиво здесь?

То, что они увидели, обрадовало. Невдалеке возвышались покрытые лесом горы. Снег на их вершинах еще не успел растаять. Левее простиралось Ильменское озеро. А еще левее, закругляя панораму, бежала река Миасс. Берега ее утопали в зелени. И было понятно нетерпение мальчишек, готовых тотчас бежать к воде. Пришлось им напомнить, что в двух вагонах находится гора вещей, которую следует разобрать.

Ребята с увлечением взялись за дело.

Наконец вещи были рассортированы и погружены на телеги. Колонна выглядела внушительно. Путь до города оказался неблизким. А дорога — скверная. Пыльная и вся в рытвинах. Вот почему, пройдя половину расстояния, решили сделать привал.

Только расположились у обочины, как мимо, четко держа равнение и печатая шаг, прошла группа василеостровцев, ведомая Вячеславом Вихрой. Пели они песню про соколов, которые «в черный час постоят за край родной!».

— Это когда же они научились так красиво шагать? — удивился Георгий Иванович.

— Вихра проводил занятия на всех станциях, во всякую свободную минуту, — ответила мужу не без укоризны Елизавета Аристидовна.

Тем временем внимание мальчишек привлек крест, стоящий на пригорке и сколоченный из бревен. На дощечке выжжена надпись: «На этом месте 3 мая 1918 года злодеями убит 14-летний Федор Васильевич Кырдаев».

Они стали гадать, кто такой Федор Кырдаев и за что его погубили. Но спросить было не у кого.

Только колонисты отошли от могилы, чтобы присоединиться к своей группе, как из леса показалось несколько вооруженных людей. За плечами винтовки и ружья. А за поясом у каждого тесак. Бело-зеленые ленточки на их фуражках уже были знакомы ребятам. Казаки, значит. Спрашивать их о могиле почему-то не хотелось.

Казаки присели рядом и сняли сапоги. Наконец один из них, видно старший, давно не бритый, удостоил мальчиков вниманием:

— Куда вас гонят?

— Мы не овцы, чтобы нас гнать, — ответил с обидой Петя Александров.

Обычно ребята с охотой рассказывали, кто они, откуда и куда путь держат. Эти же незнакомцы не располагали к беседе, а тем более к доверию. И только Карпей дерзко ответил вопросом на вопрос:

— А вы кто будете? И почему ленточки у вас бело-зеленые?

— Ты что же, другие встречал?

— Встречал. У чехов — бело-красные. А в Екатеринбурге мы видели на фуражках у солдат красные звездочки.

— Ишь, глазастый… Так вот, забудь о красных звездочках. Больше не увидишь. Так откуда вы?

— Издалека, — загадочно ответил Коля Иванов.

— Мы из Питера, — с гордостью сказал Александров.

— Вон откуда! Тогда ясно. Отцы, значит, в большевиках ходят. Приехали наш уральский хлеб жрать! Ничего, скоро узнаете, какой он, наш уральский хлебушек.

Перемотав портянки, лесные незнакомцы встали и растворились среди деревьев. Но ненависть, прозвучавшая в их последних словах, не ушла вместе с ними. Доброго настроения ребят как ни бывало. Еще полчаса назад они смотрели на новые для них места с радостью и надеждой. Здесь они будут жить все лето… Собирать грибы… Путешествовать… Строить шалаши… Теперь же за каждой сосной чудился человек с винтовкой и тесаком.

— Наверно, дезертиры. Не хотят служить. Вот и прячутся по лесам, — предположил Ваня Трофимовский.

— Это те злодеи, что убили Федора Кырдаева, — сказал Борис Печерица.

Отдохнув, дети двинулись дальше, на все лады обсуждая слова человека из леса. Что он имел в виду, когда сказал: «Скоро узнаете, какой он, уральский хлебушек!»

Слова эти звучали как угроза. Но ребята решили не говорить своим воспитателям об услышанном.