Император. Боги войны - Конн Иггульден Страница 12

Увидев Брута, вышедшего на крыльцо сената, Регул нахмурился. Фигура в серебряных доспехах, стоящая среди белых колонн, напоминала статую, и Регул ощутил непонятный трепет. Брут молча смотрел на окружающих, и в его неподвижности таилось что-то зловещее.

Издалека было видно, как он бледен. Регул быстро направился к нему, полагая, что случилась какая-то беда. Ему приходилось прокладывать себе дорогу, но он спешил, не сводя глаз с Брута и не обращая внимания на возмущенные оклики тех, кого толкал. Когда Брут, не сказав ни слова окружающим, взлетел в седло, Регула охватила тревога. Он окликнул товарища, но Брут только пришпорил коня и понесся вперед, сбив мальчишку, не успевшего увернуться из-под копыт.

Брут не остановился и не обернулся на крик. Он равнодушно продолжал путь, и лицо его оставалось бледным и суровым. Брут проскакал совсем рядом с Регулом, но не заметил руки, которая попыталась схватить поводья, не услышал окрика.

Гремя копытами, конь уносил Брута все дальше, и Регул тихонько выругался. Оглянулся на сенат и заколебался — отправить солдат вдогонку Бруту или сначала выяснить, что случилось? Регул и сам не мог объяснить, откуда появилось чувство опасности, отравившее ему праздничное настроение. Наконец, с большим усилием стряхнув с себя оцепенение, он поднялся по ступеням сената.

Уже на пороге Регул услышал спокойные голоса и в замешательстве потряс головой. Его воображение уже рисовало ужасные картины — а тут мирно сидит Адан со своими табличками, и Цирон смотрит на вошедшего с удивлением.

— В чем дело? — спросил Цезарь.

Регул заколебался, не желая говорить о своих смешных переживаниях. Напрасно он позволил воображению так разгуляться.

— Я… увидел, как Брут уехал, и решил спросить — не нужно ли чего.

Возникла неловкая пауза, и Регул увидел, что на благородное лицо Марка Антония легла тень.

— Останься с нами, Регул, — пригласил Юлий. — Пусть твои солдаты охраняют порядок на Форуме. Ты знаешь Помпея не хуже нас, и хорошо бы тебе тоже принять участие в совете.

У Регула точно камень с души свалился. Он ошибся и правильно сделал, не сказав ничего о своем непонятном страхе. Тем не менее, усаживаясь на скамью, Регул припомнил дикие глаза Брута и решил непременно отыскать его до наступления вечера. Загадок он не любил и доверчивостью не отличался. Приняв решение, Регул мог спокойно обсуждать текущие дела, и мысли о случившемся больше его не волновали.

За прошедшие годы дом Сервилии почти не изменился. Трехэтажное здание было по-прежнему чистым и ухоженным, и один-единственный факел все так же горел над входом днем и ночью.

Брут кинул какому-то мальчишке монету, чтобы тот присмотрел за лошадью, и вошел в главный зал, на ходу снимая шлем и вытирая вспотевший лоб.

Лица бывших в зале людей казались ему пустыми, и, назвав себя слугам, Брут стоял, словно актер, который не вовремя вышел на сцену и не знает, куда повернуться. Ему казалось, что стук его сердца заглушил обращенные к нему слова раба.

Услышав имя сына, Сервилия, улыбаясь, выбежала навстречу; Брут неуклюже обнял ее и заметил, что она напряжена. Улыбка Сервилии потускнела.

— Ну как там? Идет бой? — спросила она.

Брут покачал головой, и тут — это было так неожиданно и унизительно! — у него потекли слезы.

— Нет. Город приветствует его на Форуме. Юлий сейчас в сенате.

— Тогда в чем дело? Отчего ты бледен? Пойдем, Брут, расскажешь мне все.

Провожаемый взглядами гостей, Брут поднялся за матерью по лестнице в ее покои и, уставившись в пустоту, опустился на мягкую кушетку. Сервилия села рядом и взяла руку сына в свои. Он увидел, как тщательно мать убрана и накрашена, и все ради Юлия. Уже из-за этого можно было уйти — если бы его держали ноги.

— Говори, — мягко сказала мать.

На ее ресницах повисли бусинки слез — необычное зрелище. Брут поднял руку, чтобы осторожно снять их, но тут же опустил: Сервилия отстранилась, испугавшись, что он размажет румяна.