Приеду к обеду. Мои истории с моей географией - Екатерина Рождественская Страница 12

Россия для меня – понятие абсолютно живое и совсем даже не географическое, а духовное, очень личное и незыблемое. Можно по-разному относиться к правительствам и вождям, к строю и личностям, но сама Россия всегда стоит выше этого. Иногда ей больно от того, что она переживает, иногда (хотелось бы почаще) она гордится тем, что происходит.

Пускай всё это звучит пафосно, но такой мощи, величия, душевности, красоты и терпения не встретишь нигде! А какие люди! Это можно только понять, хорошенько поездив по стране, сидя в Москве, я вообще никогда об этом и не задумывалась. Я и путешествую по своей стране, и достаточно много. Дышу, радуюсь, накапливаю впечатления, удивляюсь, записываю, делюсь с вами.

Много езжу по монастырям, ведь с них, бывало, и начинались когда-то города. Разрастались вокруг монастырских стен, укреплялись, зацветали. До сих пор остались еще такие места, где древние стены охраняют прошлое, где так же, как и встарь, спокойно, несуетно идут дни, и после городской жизни в такую благодатную тишину очень тянет. Всё историей дышит. Нравится мне туда приходить. Хожу по тропинкам, слушаю перезвон, смотрю на бушующие цветы. Воздух особенный. Поэтому и пишу много о монастырях, о тех, которые запомнились и без которых Россия – не совсем и Россия, или совсем не Россия.

Приехали утренним поездом в Воронеж, и сразу машиной в Дивногорье, на меловые разломы. Часа два ехать до этой красоты. Природа несусветная – на горе стоят меловые дивы, внизу Дон течет, травы ковром, пахучие и разноцветные, запах давленой земляники на разогретой солнцем сосновой хвое, чуть со смольцой, бабочки оранжевые по воздуху шастают, остатки ковыля доцветают и легкомысленно волнуются на ветру. Растения неизвестные, драть нельзя, конечно же, только нюхать, половина Красной книги здесь, под ногами – степные растения России. Церковь в скале, в вышине, до нее идти и идти, вся меловая, белая, на семи ветрах.

Столько красоты вокруг, так хочется уберечь ее, поддержать, не дать сгинуть и раствориться в стройках, коттеджных поселках и необдуманных решениях… Как противостоять напору денег и бизнеса – не представляю…

Решила приобщиться немного к монастырской жизни, ну и ушла на один день в женский монастырь. Мне всегда все интересно, в том числе и пообщаться с монахинями, послушать их, что сподвигло взять на себя такой огромный труд – отмаливать грехи других, как они живут, как содержат хозяйство, видятся ли с родными. Посидеть с ними в трапезной, поесть настоящей монастырской пищи, переночевать в келье. Должна сказать, все ожидания оправдались сторицей! Удивительное погружение!

Монастырь в Воронежской области, куда мы приехали, называется Спасский женский монастырь Костомарово. Стоит в горной меловой расщелине, в природном заповеднике, в уникальном месте. Встретила нас матушка Сергия, объявила, что сегодня у нее послушание – встречать гостей. Повела с порога прямиком в трапезную – вкушать. По дороге от ворот к храму я по простоте душевной стала здороваться с монахинями, но безответно, только кивок головой и глаза в пол. Не положено отвечать.

Пока шли по длинной аллее в трапезную, заметила, что на территории монастыря все деревья очень странные – у них за ветками почти не видно ствола, и все ветки начинают расти прямо от самой земли, будь то береза, ёлка, рябина или вишня. То ли почва какая-то меловая, чем-то таким особым богатая так, что прет из нее зелень, то ли само место необычное, то ли еще что. У трапезной – розы небывалой красы и пышности и коты без счета. Трапезная внушительная, два длинных стола – для сестер и гостей, и один маленький, под иконами, для игуменьи. Стол для нас, гостей, уже накрыт – огурчики из своей теплицы, хлеб свежайший, только что из печи, молоко, сыр, сметана, йогурт, творог и масло из-под своей монастырской коровы, ну и яишенки-глазки. Потом сестра поднесла щавелевые щи и восхитительную тушеную картошку, похожую я последний раз ела только в детском саду. Вкус у продуктов забытый, не московский, а удивительно-ностальгический. Батюшка, который службу вел, тоже подошел потрапезничать, сел поодаль. «Как у вас там в Москве, суетно, а? – спрашивает. – Покоя там не осталось, покоя…» – и покачал головой. Я только и кивнула – как тут не согласиться…

Чуть позже на трапезу сама игуменья монастыря подошла, познакомиться, видимо. Среднего возраста, мягкая, спокойная, с тихим, но уверенным голосом. Я, конечно, полезла с вопросами своими пытливыми – приезжают ли, например, родственники? Да, говорит, конечно, у нас дом для паломников есть, вот туда и приезжают. А бывало, и мать с дочерью обе в монастырь уходят. А если старенькая монахиня заболевает совсем, подняться уже не может, ее отдают в дом престарелых? Что вы, говорит игуменья, ходим за ней до последнего, жизнь продлеваем как можем. А мужчины к вам приезжают? Конечно, и паломники, и работники, а как же! Но с улицы стараемся незнакомцев на работу не брать, только по чьему-то слову. А расстриги бывают? Уходят, всяко бывает, но это уже падший ангел, душа так и останется до самого конца дней неспокойной.

Посидели, поговорили обо всем, словно давно и хорошо знакомы, ответы на многие вопросы нашла, душа иногда такого требует… Потом ужин начался, сестры подошли. Их стол отдельно, пришлые за другим сидят. За столом каждая смотрит скромно перед собой, только к себе в тарелку, не по сторонам, у других ничего не просит и своим не делится, не принято это, зачем вводить соседку во грех чревообъедения. Поспрашивала поподробней про правила трапезы, интересно мне. Знала, конечно, но очень приблизительно и захотелось уточнений. Ведь монастырская еда считается у нас важной ветвью русской кулинарии и вобрала она все лучшее, народное, что пошло от исторической русской кухни. Именно в монастырях сохранились народные традиции и кулинарные привычки, именно в таких вот трапезных можно встретить совершенно забытые блюда. Когда вы, например, последний раз ели тюрю? А ботвинью? А кулебяку, тельное, да пироги-рыбники? А слышали хоть? Вот, то-то и оно.

Появились уже и устоявшиеся понятия – монастырский мед, рыба по-монастырски, монастырский квас, монастырский хлеб. Об этом обо всем и рассказали – как было принято питаться раньше, какие существуют правила сейчас, про современные и старинные монастырские рецепты.

Монастырская трапеза – это обязательно коллективный ритуал. Еда два раза в день – обед и ужин, в какие-то дни – всего один раз, а случается, что и вообще день проводят без еды, на воде, когда особо строгий пост. Жизнь в монастыре, в том числе и еда, всегда связана с молитвой, поэтому чередование постов и скоромных дней происходит вполне ритмично: на неделе постятся в среду и пятницу, всего в году четыре долгих поста и три однодневных, то есть около двухсот дней за год, и пища в связи с этим делится на постную и скоромную. Я-то по дурости и незнанию считала, что скоромная – от слова «скромная», необильная, малокалорийная, то есть, совсем скудная, ан-нет, наоборот. Произошло оно от старославянского «скармъ», означающее масло, жир. То есть скоромная еда включает в себя мясо теплокровных животных, яйца и молочные продукты. Но мясо как таковое монахи совсем не едят, коров держат молочных пород и можно сказать, что главное отличие монастырского стола от мирского состоит в том, что в монастырском меню нет мяса.