Битва на Липице - Михаил Елисеев Страница 12

Я не являюсь сторонникам различных глобальных «теорий» и «открытий» и не собираюсь доказывать, что галицкий князь хотел вмешаться в борьбу между Вельфами и Штауфенами на просторах Священной Римской империи. Эта версия просто не выдерживает даже малейшей критики. Потому что перед тем, как активно нести ее в массы, надо задаться простым вопросом: зачем это было нужно Роману? Вы можете перелопатить горы письменных источников, но ответа на этот вопрос не найдете. Потому что Роману Мстиславичу это было не нужно, и ни в какую Саксонию он идти не собирался. Князь был реалистом и смотрел на все с позиции личной выгоды. Земли в Центральной Европе ему были не нужны, у него и так своих территорий хватало, а воевать за деньги тоже не имело смысла, поскольку князь был не бедным человеком. Да и личность автора, сообщившего сведения о походе в Саксонию, вызывает определенные сомнения. Кому, как не французскому монаху, знать планы русского князя! Скорее всего, достопочтенный Альберик либо воспользовался непроверенной информацией, либо сам не разобрался, что к чему. И в результате пошла гулять по свету байка о том, как Роман Галицкий вмешивался во внутренние дела Священной Римской империи.

Но если мы обратимся к польским и русским источникам, то увидим вполне конкретную причину, побудившую Романа начать войну с Лешком Белым. Называлась она Люблин. Возможно, Роман решил, что убытки и потери, понесенные им в битве при Мозгаве, так и не были достойно компенсированы его краковскими родственниками. То, что ему помогли утвердиться в Галиче, князь в зачет не принимал. Прикинув, что к чему, Роман снарядил в Краков посольство. Вот что сообщает по этому поводу Ян Длугош: «Он ведь требовал и настаивал возместить ему убытки и затраты, понесенные в сражении в Суходоле против Мечислава Старого, <передать, уступить и отписать ему в вечное владение весь Люблинский край>; ему ответили, что как беглец и дезертир он ничего не заслужил» (с. 346). Похожую информацию приводит и Густынская летопись: «Роман Мстиславич Галицкий, ища вины на Ляхов, посла со гордостию до Лешка Белого, князя Полского, да ему дасть волость во своей державе за труды, яже подъять, помагая ему на Мечислава Старого, стрия его. Лешко же отвеща ему, яко же достоин еси мзды, понеже бежал еси от брани» (т. 40, с. 110). Летописец прямо пишет о том, что за поддержку двоюродных братьев в конфликте с Мешко Роман запросил польские земли. И получил отказ. После чего следует рассказ, как войско Романа осадило Люблин. Поэтому можно говорить о том, что этот город стал объектом вожделения Романа Мстиславича.

А. В. Горовенко обратил внимание на то, что именно Люблин в дальнейшем будет объектом экспансии галицких и волынских князей на польских землях. Потомкам Романа в городе словно медом намажут, и они будут ходить на Люблин походами с завидной регулярностью. Дело отца продолжит сын: «Даниил и его брат Василько, начав войну с Болеславом, князем ляшским, вошли в Ляшскую землю четырьмя дорогами: сам Даниил воевал около Люблина» (Галицко-Волынская летопись). Затем внук и правнук будут добывать этот город: «Кто воевода этой рати?» Они сказали: «Князь Юрий Львович. Хочет он добыть себе Люблин и земли люблинские» (Галицко-Волынская летопись). Поэтому не исключено, что именно претензии Романа привели к тому, что его потомки стали смотреть на Люблин как свою собственность, которая по какому-то недоразумению находится в чужих руках. И постарались в меру своих сил эту несправедливость исправить. Но это – только предположение, и не более.

Возникает закономерный вопрос: почему именно в это время Роман вспомнил о своих убытках и предъявил претензии двоюродному брату? Ответ прост: Роман ощутил себя достаточно сильным, чтобы это сделать, а родственник ему Лешек или нет, то дело десятое. Галицкий князь был человеком беспринципным, и единственное право, какое он уважал, было право сильного. Роман успешно добил Рюрика и теперь принялся за другого родича.

В мае 1205 года русские полки вторглись в Польшу. Как следует из текста Лаврентьевской и Никоновской летописей, Роману Мстиславичу удалось захватить два города, но каких именно, в источниках не указано. Густынская летопись вносит существенное дополнение, поскольку в ней говорится о том, что после этого Роман продолжил кампанию, осадил Люблин и целый месяц простоял под городом (т. 40, с. 110). Узнав о том, что против него выступил из Кракова Лешек Белый с братом Конрадом, Роман снял осаду Люблина и выступил им навстречу. Двигаясь на юго-запад, князь переправился через Вислу и расположился лагерем около городка Завихост. Данная информация подтверждается Яном Длугошем, так же он рассказывает о том, что поскольку от летнего зноя река обмелела, то часть своих войск Роман перевел через найденные броды. Так же ратников частично переправили на лодках и кораблях. Польский хронист пишет о посольстве к Роману краковского епископа Фулькона и плоцкого епископа Вита. Фулькон был давним знакомцем Романа, именно он уговаривал князя после битвы при Мозгаве продолжить борьбу с Мешко. Теперь же епископу предстояло вести с Романом переговоры о мире. Галицкий князь пообещал прекратить боевые действия, но как только посланцы уехали к Казимировичам, продолжил движение в сторону Кракова. Принципиальный момент – все это происходило ДО переправы через Вислу. Поэтому вопрос о том, почему Роман топтался у Завихоста, повисает в воздухе.

Действительно, если посмотреть на карту, то мы увидим, что Завихост находится прямо на дороге из Люблина в Краков. Но здесь непонятен один момент: зачем тогда Роман переправил войско через Вислу, если гораздо удобнее было встретить противника на переправе? Ответа на этот вопрос нет. С другой стороны, если бы Роман хотел как можно быстрее разбить врага, то он продолжил бы движение вперед. Но в Лаврентьевской летописи и Никоновском летописном своде четко прописано, что русские полки стояли на берегу Вислы.

Тогда получается, что после форсирования водной преграды князь хотел идти навстречу своим двоюродным братьям и решить дело битвой, но что-то произошло, и он остался у Завихоста. Поэтому вернемся к польскому посольству. Можно пойти от обратного и предположить, что не русский князь ввел поляков в заблуждение своими мирными инициативами, а наоборот, польские уполномоченные сознательно обманывали Романа Мстиславича, чтобы выиграть время. Русские полки остановились у Завихоста, ожидая возвращения польской делегации, но вместо переговорщиков прибыла польская армия. И здесь мы подходим к самому принципиальному моменту всей кампании.

Для начала ознакомимся с информацией Яна Длугоша: «Князю его разведчики то и дело доносят о приближении поляков. Хотя он смеялся над этими донесениями, слова разведчиков подтверждают воины, которых он отправил в дозоры. И несмотря на то, что Роман не поверил и им, утверждая, что поляки ни в коем случае не станут с ним биться» (с. 347). Откуда у Романа Мстиславича такая уверенность, что битвы не будет? Галицкий князь был ратоборец очень опытный, причем не только побеждал врагов, но и сам был бит. Он прекрасно знает, как может быть велика на войне цена одной-единственной ошибки. Единственным внятным объяснением может быть только одно: Фулькон дал князю некие гарантии, что Лешек и Конрад примут его условия и не будут сражаться с русскими. Отсюда и самоуверенность Романа. Но, как показали дальнейшие события, князь жестоко ошибся.