От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего - Василий Чуйков Страница 116

После недолгих размышлений мы на Военном совете армии приняли решение вести ночной бой. Для подкрепления задействованных частей было решено ввести и 74-ю гвардейскую стрелковую дивизию, оставив в резерве лишь один полк. Командиру 29-го гвардейского стрелкового корпуса предписывалось ввести в бой два стрелковых полка 74-й гвардейской стрелковой дивизии и нанести решительный удар в направлении Шелковый, Безымянный № 2, Ново-Украинка и к утру 13-го овладеть рубежом Люцерновский, западная окраина фруктового сада, поселки Шелковый, Криничный.

Шелковый и Криничный доставляли нам в дневном бою наибольшие неприятности. Артиллерия никак не могла подавить эти опорные пункты огневыми налетами, наши части из Криничного подвергались жесточайшему ружейно-пулеметному огню. Если бы нашим войскам удалось выбить противника из Криничного, мы смогли бы сильно продвинуться на этом направлении.

Командиру 28-го гвардейского стрелкового корпуса была поставлена задача овладеть к утру 13 октября рубежом, окаймленным рядом очень опасных высоток, в которых были созданы опорные пункты. Это тоже открывало ворота в глубину обороны противника.

33-й стрелковый корпус нацеливался на Степное. Ночью ему предписывалось вести разведку боем.

Разведка дала нам сведения, что противник под покровом темноты начал отвод своих танков на вторые позиции, развертывая их в глубине обороны по линии Богатыревка, Скворцово, станция Мокрое, Степное. Удары штурмовых групп по танкам оказались впечатляющими для немецкого командования.

На первых позициях оставались лишь крепко побитые пехотные части и артиллерия.

Стало быть, ночной ближний бой мог нам как-то компенсировать недостаток в снарядах. Танки противника не могли вести ночью прицельного огня.

В 23.00 артиллерия армии произвела массированный, мощный артиллерийский налет по точно разведанным целям, который длился всего десять минут. В 23.10 пошли в атаку танки, прикрывая следовавшую за ними пехоту.

За ходом боя, естественно, наблюдать было невозможно. Управлять боем можно было только с помощью телефона и радиосвязи.

Через какой-то незначительный срок стали поступать донесения. По рации я прослушивал все переговоры между командирами корпусов, дивизий и полков. Становилось очевидным, что удар нанесли вовремя. Немецкое сопротивление, как и предполагалось еще днем, оказалось на исходе.

С правого фланга поступали сообщения о совершенно необычном продвижении для этих боев. Наши войска продвинулись сразу на значительную глубину.

Развивал наступление на главном направлении и 28-й гвардейский стрелковый корпус. Его части продвинулись на 5–6 километров и остановились, встретив сильное огневое сопротивление. Левому флангу, где действовал 33-й корпус, не ставилось задач на большое продвижение. Он должен был вести разведку боем. Но, ведя разведку боем, левый фланг тоже продвинулся вперед до полутора километров. К утру определились новые рубежи, на которых закрепились наши части: Люцерна, Матвеевка (крупная железнодорожная станция в прямом направлении на Запорожье), Чумацкая, Крюков, Криничное и целая система опорных пунктов на высотках остались позади. Исходные для дневного наступления были на этот раз более благоприятны.

Наступил перелом, которого мы добивались в упорных боях начиная с 1 октября.

Рано утром 13 октября мне позвонил по телефону Р.Я. Малиновский. Я обстоятельно доложил о ночных действиях армии. Родион Яковлевич попросил меня никуда не отлучаться, предупредил, что немедленно выезжает ко мне на командный пункт. Он тут же соединился с командующим 17-й воздушной армией генералом В.А. Судецем и поставил перед ним задачи, вытекающие из нашего ночного продвижения.

Я в свою очередь сообщил командующему фронтом, что после короткого отдыха войска армии часов в 8–9 утра вновь возобновят наступление ограниченными силами, чтобы не дать противнику произвести какие-либо маневры. Мое предложение тут же было утверждено.

Малиновский приехал в 10 часов. Мы встретились на высотке 137,6, южнее поселка Никифоровский. В это время уже по всему фронту шел бой. Я не ставил задач на глубокое продвижение частям. Ожидал контратак противника, в ходе которых представлялось возможным опять перемолоть его живую силу и технику. Противник контратаковал, но прежней напористости в его контратаках уже не было. Ни в одном пункте он не смог потеснить наши войска.

Сидеть на наблюдательном пункте и ждать донесений из штабов соединений и частей было нестерпимо. Мы все разъехались в разных направлениях по штабам и войскам, уточняли боевую обстановку, добивались активных действий. Часов около пяти вечера я вернулся на свой наблюдательный пункт. Мне доложили, что командующий фронтом приказал найти меня и пригласить в его землянку, только что оборудованную нашими саперами.

Я спустился на несколько ступенек вниз, вошел в землянку и с яркого света сразу ослеп. Натыкаюсь на чьи-то ноги. Слышу протестующий голос Малиновского. Я начал извиняться, но он перебил меня:

— Василий Иванович! А если наступать ночью? С темнотой! Ослепить как следует немцев и ударить? Что думаешь?

— Как наступать? — попытался я уточнить.

— Наступать всеми силами фронта! — ответил Малиновский.

Я ответил:

— Лучшего ничего нельзя придумать!

Тут же, в землянке командующего фронтом, начали составлять план ночного штурма Запорожья.

Документально оформлять что-либо было некогда, в войска немедленно давали соответствующее распоряжение.

Первое, что было сделано, — это прекращено наступление. Срочно был передан приказ артиллерии армии подтягивать боеприпасы, готовиться к ночному артналету. Штабы всех соединений были полностью переключены на разработку ночного штурма. Общие задачи давно уже были всем известны. Но они были отработаны для дневного боя. Ночной бой нес с собой свою специфику. Каждой наступающей части надо было придавать проводника из штабов, который хорошо знал местность и должен был уметь ориентироваться на ней в ночное время. Не везде и не сразу нашлись такие офицеры. Нужно было выкроить время и на их подготовку. Какой-либо перегруппировки войск не предусматривалось.

Артиллерийский налет утвердили коротким, не более десяти минут. Огонь артиллерии ночью не мог быть прицельным и особенно эффективным. Удар по определившимся целям — и достаточно. Снаряды надо было беречь для огня прямой наводкой по укреплениям противника для боя наутро.

Особые задачи были возложены на 1-й гвардейский механизированный и 23-й танковые корпуса.

Учитывая, что в предшествующих боях противник был сильно потрепан, что он начал отводить свои танковые части в глубину обороны, а возможно, готовил их и на эвакуацию с плацдарма, то есть намечался чистый прорыв обороны противника, удар танковым и механизированным корпусами получал законное право. Оба корпуса намечалось ввести в бой одновременно с продвижением стрелковых частей 8-й гвардейской армии на правом и левом флангах прорыва. Координация действий этих соединений и стрелковых частей армии была возложена на меня как на командующего армией прорыва.