Автобиография Иисуса Христа - Олег Зоберн Страница 11

Кто-то из них образован, но ходит босиком и с непокрытой головой, чтобы произвести впечатление на доверчивых людей, разыгрывая напоказ страстотерпца, кто-то действительно обладает даром предвидения (увы, этот дар богов могут использовать и воры), кто-то обычный безумец, а кто-то сознательный и последовательный враг Рима. И каждый из них считает своим долгом составлять увещевательные речи к народу. Слушая их, люди покидают свои дома, подвергают себя телесным истязаниям, не спят ночами, постятся, впадают в болезненное ликование и раздают имущество на милостыню, а также совершают самосуды и другие преступления. Эти ораторы вносят волнения в жизнь провинции, а значит, угрожают империи.

Есть печальная ирония судьбы в том, что я, префект, связан в своих действиях, хотя мог бы в течение месяца переловить и казнить всех лжепророков и заговорщиков, как это сделал Квинтилий Вар после захвата Иерусалима, когда распял две тысячи повстанцев. С одной стороны, меня сдерживает указ Кесаря, а с другой – угроза волнений, которые могут охватить вверенную мне территорию.

Иногда я выхожу на балкон кесарийской резиденции, где с моря всегда дует бриз и можно обойтись без раба с опахалом, смотрю на лес мачт разномастных кораблей в гавани и ловлю себя на мысли, что хочу уплыть отсюда на любом из них. Я завидую иноземным купцам, которые гостят здесь недолго и отчаливают, избавленные от необходимости видеть эти лица и слышать эту речь.

Бывает, я ловлю преступников, а Синедрион отпускает их. К тому же за неимением хотя бы нескольких злых богов евреи обожествляют меня и мечтают отравить или проткнуть кинжалом.

Сама природа этих людей такова, что, разглагольствуя о добродетели, они мечтают о мести и священной войне, потому что образование им заменяет Тора – собрание местных легенд.

Мы можем помогать этим людям, но они пойдут на любое преступление, лишь бы их обычаи не были разоблачены. Они не хотят дружить с богами, а верят в то, что должны подчиняться своему единоличному божеству, как рабы. Они не приемлют гражданских законов и не могут отчеканить две одинаковые монеты одного веса. Они даже не знают, что город можно построить согласно плану, дабы он не стал хаотическим нагромождением зданий. Они верят воплям сумасшедших у городских ворот, но не признают ни медицины, ни публичного права. И между ними самими нет мира – они часто приходили ко мне, обвиняя друг друга в богохульстве и требуя расправы, пока я не стал вместо судебного разбирательства сажать в тюрьму на месяц и обвиняемых, и истцов.

Как видишь, я очень нуждаюсь здесь в советах камены Эгерии ^[14], но даже она, наверное, не знает, что нам делать с религией евреев, которая, как мне кажется, может скоро превратиться во что-то еще более дикое. Моя тревога в этом письме предназначается только тебе, Публий, я не хочу, чтобы Кесарь считал меня изнеженным паникером. Нет, я решителен и при необходимости жесток, иначе не смог бы столько времени управлять этой бесплодной провинцией с темным будущим.

Преданнейший твой

В. Г.

Иерусалим, 7-го месяца, 12-й год правления Тиберия Кесаря».

Это письмо опечалило меня, а еще больше – учеников. Оно означало, что я был врагом империи для префекта провинции, а значит, и для всех остальных. Мое имя было выхвачено из мрака, в любой день со мной могли расправиться, и единственным спасением от этого было перестать свидетельствовать о Боге Живом, распустить учеников, лечь на дно, словно дак моше рабейну ^[15], поменять имя… Но меня успокаивало то, что письмо не дойдет в Рим (если оно, конечно, не было копией), и то, что Валерий Грат, судя по всему, не решится преследовать еврейских проповедников без разрешения императора. Я должен был просто привыкнуть к тому, что за мной вот-вот может начаться охота, и не придавать этому большого значения. Я попросил Матфея сохранить письмо и строго запретил ему портить его новыми записями поверх текста.

Я понял, почему Маркус приехал ко мне – я был десятым в списке тех, кто мог ему помочь.

Чтобы ободрить учеников, я призвал их удивиться тому, какой веры исполнен Маркус, притом что он не еврей. Человек из племени захватчиков. Представитель надменной и хищной империи Рима проявил веру, которая поистине заслуживает Божией любви, и он, Маркус, обретет спасение, в отличие от многих нерадивых сынов нашего царства.

Меня немного повеселило то, что мое имя присутствовало в письме вместе с именами первосвященников. Что касается других имен… Я встречал некоторых из этих проповедников и считаю, что они не только не опасны, но и просто не заслуживают упоминания. Авраам Красная Борода – обычный пьяница, впрочем, не лишенный обаяния; Феодот Говорящий Кедр – достойный сочувствия мечтатель, решивший, что получил божественное откровение от белки, живущей на кедре, а Геула Красноречивая устраивала свадьбы детей, аргументируя это тем, что на небесах скопился большой запас еврейских душ, которые должны как можно скорее получить свои тела.

Мы провели в саду весь день, а на закате, когда каменистые холмы вдалеке стали сначала золотыми, а потом, с наступлением сумерек, красными и фиолетовыми, отправились обратно в Кану, в один из тех ничем не примечательных домов, которых у нас было много.