Песенка для Нерона - Том Холт Страница 11

Как ни странно, заговор, перепугавший нас до усрачки, был практически единственным, который ни к чему не привел. Это был комплот с целью передачи трона Юлию Виндексу, наместнику провинции Галлия. Понятия не имею, с чего кому-то пришло в голову, что из Виндекса получится хороший император; в принципе, я о нем вообще ничего не слышал, кроме имени и должности. Но мы были так заняты, переживая по его поводу, что едва ли обращали внимание на испанского наместника Сульпиция Гальбу, пока его солдаты не оказались на расстоянии плевка от города. Очень глупая ошибка — все равно как переживать по поводу отвалившейся с кровли черепицы, и не замечать, что дом горит.

Короче, что произошло дальше, вы и сами прекрасно заняты, если только не были рождены в пещере и воспитаны волками. Армия Гальбы подошла к Риму и Нерон совершил самоубийство, прежде чем конная стража успела до него добраться; Гальба стал императором и был убит Марком Сальвием Отоном; Отон стал императором, правил девяносто пять дней и совершил самоубийство, прежде чем солдаты Авла Вителлия успели до него добраться; Вителлию повезло меньше, когда наместник Африки, Тит Веспасиан, въехал в город: его порубили на кусочки и сбросили в реку, и я не спешу заявлять, что он этого не заслужил.

Вся эта история высечена в камне, и вы слышали ее из самых надежных источников в цирюльне или узнали от старших, с которыми не поспоришь. Она слегка отличается от правды в некоторых незначительных мелочах, но коня на скаку не остановишь, как говорил мой дядя.

Могу рассказать забавную байку о Годе Пяти Императоров, как его стали называть. Как-то раз, несколькими годами позже, мы с Луцием Домицием оказались в винной лавке в Апамее — вонючей дыре на севере Сирии. Мы сидели там, нянчась с кувшинчиком ядовитого пойла и никому не мешая, и зацепились языками с одним писцом, который отправлял какие-то скучные функции в римской префектуре. В общем, он успел порядочно нагрузиться и вдруг принялся ругаться и жаловаться, какой он разнесчастный человек, несчастнее его не было на земле человека, и во всех его проблемах виноват подлый ублюдок Нерон.

Тут Луций Домиций опростал чашку и сказал, какое совпадение, его собственную жизнь этот подонок Нерон тоже пустил под откос, и писец сказал, ну вот! Луций Домиций сказал: извини, что спрашиваю, но что конкретно сделал тебе Нерон?

Ну, а писец — не помню, как его звали, да и неважно — скроил очень печальную рожу и объяснил, что он не всегда был ничтожным мелким писцом, в свое время он занимал должность секретаря по вопросам производства на Монетном дворе в Риме, где делают монеты. Это была, сказал он нам, очень высокая и ответственная должность, и свою работу он исполнял на совесть. Его начальники говорили ему, сколько монет и какого достоинства требует отчеканить, а он должен был нанять скульптора для изготовления форм (для чеканки монет из листового металла), изготовить десятки идентичных копий этих форм и следить, чтобы монеты чеканились в соответствии с расписанием и были под рукой, когда приходит время платить солдатам и все такое.

Как вы можете представить, сказал он, важной частью его работы было следить за тем, что творится в мире, в частности для того, чтобы не пропустить смену императора. Как и большинство из нас к концу правления Нерона, когда жизнь стала приобретать коричневатый оттенок и пахучесть, он, естественно, предположил, что следующим императором будет Виндекс, и принял соответствующие меры. Он отправил одного из своих художников в штаб-квартиру Виндекса в Галлии, чтобы тот внимательно посмотрел на наместника, сделал несколько набросков, по которым скульпторы Монетного двора смогут, не торопясь, изготовить формы прямо к началу нового правления.

Все было продумано, говорил он, и крупная слеза катилась у него по носу. Он прекрасно понимал, что как только придет Виндекс, первое, что ему понадобится — это несколько телег свежеотчеканенных монет для выплат солдатам. Поэтому он посадил своего лучшего гравера за работу и тот изготовил прекрасный портрет Виндекса. Скульптор вообще считал, что это его лучшая работа: в ней сочетались отменное сходство и самая бесстыдная лесть. Единственная проблема заключалась, конечно, в том, что Виндекс никогда не стал императором; и вот наш новый друг пускает свои прекрасные новые формы под молот: ему намекнули, что если Гальба хотя бы узнает про них, ему придется отвечать перед дворцовой стражей, зачем они ему понадобились. Ну и, само собой, отправляет скульпторов портретировать Гальбу. К счастью для него, главный гравер работал быстро, и очень скоро прекрасные новые денарии и сестерции покатились с прессов, готовые к отправке в солдатские казармы.

Затем, понятное дело, Гальбе отрубили башку и главным стал Отон; а Отон был симпатичным типом в два раза моложе Гальбы, и не было никакой возможности просто подправить формы. Формы пошли на слом, красивые новые монетки — в переплавку, а главный гравер просидел всю ночь и выдал более-менее впечатляющий портрет Отона.

Нашего бедолагу чуть не хватил удар, когда ему пришлось пахать в такой спешке, потому что более всего он любил работать спокойно и не торопясь. Но когда того требовали обстоятельства, он был способен на многое, и потому не прошло и трех месяцев, как новые формы были установлены и готовы к производству: как раз к тому моменту, как Отон перекинулся и освободил место для Авла Вителлия.

Тут главный гравер вышел из себя и устроился на работу к своему деверю, изготавливать волынки. Поэтому его помощник получил внезапное повышение, трудился денно и нощно и предоставил первоклассное изображение Вителлия. Это был настоящий триумф. Портрет был столь прекрасен, что Веспесиан, воцарившийся вскоре, первым делом отправил скульптора и нашего друга в изгнание на том основании, что изображение просто вопиет о том, что его авторы искренне обожали оригинал.

И вот, сказал писец, он здесь, обреченный до конца дней составлять описи в мушином аду Сирии, и ничего бы этого не произошло, если бы злокозненный псих Нерон не довел дело до того, что его выперли из дворца. Занимая важные, ответственные должности, следует больше заботиться о других, сказал он нам. Священный долг начальников заключается в том, чтобы постоянно иметь в виду, какие последствия их действия будут иметь для невинных тружеников, которые показывают чудеса изобретательности в самых сложных обстоятельствах. На самом деле, сказал он, это просто позор, что Нерону позволили покончить с собой в мире и покое, потому что он с наслаждением вырвал бы эгоистичному ублюдку легкие, орудуя тупым мастерком.

Не то чтобы мы залились румянцем стыда, но все же решили, что должны несчастному кувшин местного красного; кончилось все тем, что мы просидели до рассвета, выпивая за здоровье Веспасиана.

И так уж случайно получилось: наутро мы узнали, что Веспасиан подвернул сандалии, а главным стал его сынок Тит; и народ на рыночной площади был страшно рассержен реакцией всех нас троих на это известие: люди с неприятным выражением лица хотели знать, чего такого смешного, блин, мы тут нашли.

О да, забавная сторона есть во всем, если вы оказались в нужном месте в нужное время, чтобы оценить шутку. Возможно, в нашу последнюю ночь во дворце там и были те, кто широко лыбился, но я точно не был одним из них.