Ирина Мирошниченко - Анна Ярошевская Страница 11

Сразу за Елисейскими полями начинается Площадь Согласия, по которой Ирине нравилось прогуливаться. В центре этой площади возвышалась «Игла Клеопатры» – обелиск, весом более 200 тонн и высотой 23 метра, привезенный из Египта. Постамент с нанесенными на него диаграммами иллюстрирует процесс доставки этого подарка французскому народу от египетского правителя Мехмета Али. Площадь была наводнена туристами из разных стран. По ней ходили, держась за руки и целуясь, влюбленные парочки, говорящие на всех языках мира. Дети гонялись за голубями, которые уже научились не бояться людей. Семейные пары, студенты и просто свободные путешественники без багажа и сопровождающих, сидели на ступеньках зданий, окружавших площадь. Эта была удивительная атмосфера свободы и легкости жизни, которая ощущалась здесь особенно остро, так, как ни в одном другом городе мира.

Гулять по городу и его окрестностям Ирине хотелось до бесконечности, но это было невозможно – гастрольный тур имел свои сроки и подчинялся определенному распорядку. Вечером вся театральная элита и представители посольств собирались в одном из театров. Готовясь к вечернему выходу, Ирина волновалась. Понимала, что ничего страшного не случится, но, тем не менее, Париж, воздух которого был пропитан изысканностью и любовью, внушал ей трепет. Впрочем, это волнение она тщательно, как всегда, замаскирует с помощью улыбки и шикарного вечернего платья из бархата цвета спелой вишни.

Вступительная часть длилась довольно долго. Сначала представляли тех, кто, так сказать, стоял у руля в их труппе. Потом перешли к актерам. Большинство из них держались непринужденно и открыто – сказывался опыт. Когда пришла очередь Ирины выходить на сцену, ее сердце выдало такой кульбит в груди, что актриса на долю секунды испугалась, как бы не рухнуть в обморок прямо на глазах у публики. Но, окинув беглым взглядом зал, Мирошниченко поняла, что люди, смотрящие сейчас на нее – это просто мужчины и женщины в красивых нарядах, пресыщенные роскошью и скукой. Они смотрели на актеров так, словно те представляли собой набор двигающихся и разговаривающих кукол, которые только и умеют, что развлекать народ. Ирине так вдруг захотелось выкинуть какую-нибудь пакость, чтобы смыть с лиц гостей сонное и, вместе с тем, заносчивое выражение, что она начала мысленно считать до десяти, чтобы оставаться спокойной.

Главный распорядитель мероприятия, низенький и полный француз с лысеющей головой и маленькими глазками, в которых поблескивала усталость, подойдя к микрофону и показывая на эффектную блондинку, произнес:

– Рад представить вам одну из самых популярных актрис СССР, Ирину Ми… ры-ро-ре-ченко.

Мужчина покраснел от досады за то, что не смог с одного раза произнести фамилию этой актрисы, попутно успев подумать о том, что разве это он виноват, если у русских такие сложные фамилии – конечно, не он, поэтому ему можно быть спокойным.

Но вот Ирине в этот момент было вовсе не до спокойствия, которое улетучивалось тем больше, чем громче аплодировали в зале после такого ее нелепого представления. Какая-то непонятная сила, внутренний голос твердил ей, что нужно исправить положение. Набравшись смелости вперемешку с наглостью, Мирошниченко сказала:

– Я понимаю, что моя фамилия не из самых простых и коротких, – зал, не ожидавший такого выпада, замер в любопытном ожидании, – но сделаю все, чтобы, когда мне посчастливится приехать сюда еще раз, моя фамилия произносилась легко.

Прозвучали оглушительные овации, продолжавшиеся несколько минут. Кое-где даже звучали одобрительные выкрики. Ирина была довольна собой, а коллеги по театру еще больше утвердились во мнении, что Мирошниченко просто выскочка.

Тем не менее, спустя несколько лет, когда актриса приехала в Париж со спектаклем «Дядя Ваня», ее фамилию произносили с легкостью, как она обещала французам и самой себе. Ей же обещали исполнение желаний и предлагали любовь многие поклонники. А Ирине казалось, что она не готова к новым чувствам и отношениям, но судьба готовила для нее новый поворот, вернее – падение.