Евангелие от Маркса - Анна Бусел Страница 11

Его (Мюнцера) политическая программа была близка к коммунизму, и даже накануне февральской революции (1848 г. в Германии) многие современные коммунистические секты не обладали таким богатым теоретическим арсеналом, каким располагали „мюнцерцы“ в 16 веке. Эта программа… которая представляла собой не столько сводку требований тогдашних плебеев, сколько гениальное предвосхищение условий освобождения едва начавших тогда развиваться среди этих плебеев пролетарских элементов: она требовала немедленного установления Царства Божьего на земле… путем возврата церкви к ее первоначальному состоянию и устранения всех учреждений, находящихся в противоречии с этой якобы раннехристианской, в действительности же совершенно новой церковью. Но под Царством Божиим Мюнцер понимал не что иное, как общественный строй, в котором больше не будет существовать ни классовых различий, ни частной собственности, ни обособленной, противостоящей членам общества и чуждой им государственной власти. Все существующие власти, в случае, если они не подчинятся революции и не примкнут к ней, должны быть низложены, все промыслы и имущества становятся общими, устанавливается самое полное равенство. Для того, чтобы осуществить все это не только в Германии, но и во всем христианском мире, нужно основать союз; князьям и дворянам нужно присоединиться к нему; если они этого не сделают, союз должен при первом удобном случае свергнуть их с помощью оружия или уничтожить (…) Ссылаясь на Новый Завет, он (Мюнцер) настаивал на том, чтобы безбожные правители, в особенности попы и монахи, поносящие Евангелие как ересь, были истреблены… „Великое потрясение предстоит выдержать всему миру; разыграется такое преставление, что безбожники будут низвергнуты, а униженные возвышены“… Мюнцер проповедовал христианское равенство и евангельскую… общность всех имуществ, одинаковую для всех обязанность трудиться и упразднение всех существующих властей».

Крестьянская война в Германии была самым ярким проявлением революционного течения христианского коммунизма, которое явилось зарей грядущих классовых битв пролетарита. По словам Энгельса, «крестьянская война пророчески указала на грядущие классовые битвы, ибо в ней на арену выступили не только восставшие крестьяне, — в этом уже не было ничего нового, — но за ними показались предшественники современного пролетариата с красным знаменем в руках и с требованием общности имущества на устах» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 20, с. 508).

* * *

Примечательно, что и в годы строительства социализма в России проявили себя прогрессивные коммунистические формы христианства у отдельных сект и групп.

Еще в 1919 году на 7-м Всероссийском съезде Советов выступал делегат от сектантов-коммунистов Иван Трегубов, один из лидеров толстовского движения. Он приветствовал делегатов «за великое и святое дело коммунизма… которому мы также давно служим… Мы желаем сотрудничать с вами в деле насаждения коммунизма… Мы не будем упрекать вас, а вы не упрекайте нас за то, что вы, и мы идем к коммунизму разными путями».

Толстовцы Иван Трегубов и Павел Бирюков, друживший с Лениным еще во время его женевской эмиграции, еще в конце 1920 года составили проект документа. В нем говорилось: «Как по мнению правительства, так и по нашему мнению, „коммуна“ есть совершеннейшая форма общественного устройства как в экономическом, так и в нравственном смысле, и „коммунист“ должен быть лучшим человеком во всех отношениях».

Но строительство жизни на новых коммунистических началах встречает в крестьянской массе непреодолимое препятствие. Крестьянство в целом принимает Советы, но отвергает «коммунию». Однако среди крестьян есть «элемент, который охотно идет навстречу коммунистическим замыслам правительства». Это сектанты — «сознательная, разумно-религиозная часть русского народа», которая «не только не сопротивляется коммуне, но сама создает коммуны, и притом образцовые». Имя им: духоборы, новоизраильтяне, свободные христиане, духовные христиане, всемирные братья и другие подобные течения. Именно они дадут пример новой жизни, который увлечет за собой инертное большинство русского народа. Секты готовы к сотрудничеству: «Поощряемые теперь коммунистическим строем, они еще энергичнее, чем прежде, стали строить свою жизнь на коммунистических началах… Естественно предполагать, что этот коммунистический элемент крестьянства станет мостом, соединяющим коммунистическое правительство с крестьянством… Вся эта шести- или десятимиллионная масса русского сектантства разбросана по всей России, Украине, Кавказу и Сибири… В последнее время во многих местах России стало усиленно распространяться свободно-христианское и коммунистическое учение, тождественное учению духоборов и Л. Н. Толстого… Число их велико, но точно неизвестно. Это самое радикальное течение сектантства».

В 1921 году Владимир Ильич поставил перед правительством вопрос о привлечении сектантов к сотрудничеству с советско-коммунистическими работниками. Было принято решение заселить некоторые совхозы сектантскими коммунами.

Первым образцом реализации этой программы стал организованный в Подмосковье (ст. Болшево) совхоз «Лесные поляны» во главе с Бонч-Бруевичем. Это место находится недалеко от подмосковных Горок, где прошли последние месяцы жизни Ленина. По воспоминаниям Бонч-Бруевича, идея основать здесь образцовый совхоз пришла Владимиру Ильичу во время их совместной прогулки.

В «Лесных полянах» работали сектанты «Начала века», которых Бонч-Бруевич характеризовал как «свободную братскую общину с коллективным производством, с общественной кассой, с равным распределением продуктов между всеми своими сочленами». Работали они прекрасно.

1 августа 1921 года Бирюков и Трегубов представили новый вариант своего документа. 2 августа последовал запрос Ленина, и Бонч-Бруевич отвечал:

«Я пригласил в совхоз лично мне известных сектантов, только не духоборов, а членов общины „Начало века“… Это убежденные люди, которые тайно начали устраивать общины еще в 1908 г., и я им еще тогда всемерно помогал в этом деле. Приехали они в совхоз с величайшей радостью… У них решительно все общее: от столовой, детского общежития до общего гардероба и белья… Работают изумительно хорошо… Они совершенно признают всю… программу нашей партии, почему охотно… вступают в коммунистическую ячейку… и желают… серьезно заняться теорией марксизма и историей партии».

Записка Бирюкова и Трегубова была переработана Бонч-Бруевичем и легла в основу предложенного Лениным воззвания «К сектантам и старообрядцам, живущим в России и заграницей». Воззвание было принято Наркомземом 5 октября 1921 г. Наркомзем предлагал сектантам землю, конфискованную у помещиков.

По воспоминаниям Бонч-Бруевича, в 1921 г., когда Владимир Ильич особенно усиленно был занят устройством коллективных хозяйств в национализированных помещичьих имениях, он обратил внимание на сектантские и старообрядческие общины. Ленин затребовал сведения через Наркомзем и Наркомат внутренних дел, но там сведений не было, и тогда обратились к Бонч-Бруевичу Тот сообщил об этом по телефону Ленину. Доклад Бонч-Бруевича состоялся в конце сентября 1921 г. в кабинете Ленина; на нем были Дзержинский, Красиков, нарком земледелия Осинский, его сотрудники Михайлов и Чесунов, член коллегии Главсовколхоза Биценко. После доклада возражал Красиков, но его резко оборвал Ленин, сказав: «Мы не будем заниматься сектантоедством». В итоге Ленин предложил Бонч-Бруевичу возглавить комиссию по составлению Воззвания. В составленный текст Ленин внес несколько поправок и предложил обсудить его с Осинским; тот, внимательно прочтя, распорядился печатать 50 тысяч экземпляров.