Жанна д'Арк - Анатолий Левандовский Страница 11

– Что же может посоветовать сир шамбеллан? – вкрадчиво спросил прелат.

Шамбеллан мог посоветовать все то же, что предлагал вначале: устранить девку – и концы в воду.

– Но ведь если даже принять все соображения сира шамбеллана, еще ничем не доказано, что она орудие дьявола.

На это сир де Тремуйль мог ответить только сопением.

В разговор вмешался старик де Гокур. Он внес примиряющее предложение. Он рекомендовал перевести Жанну из гостиницы в замок и установить за ней строгий надзор. Если внимательно следить за ней и днем и ночью, тогда ее сношения с дьяволом – коли таковые имеют место – будут неизбежно выявлены.

Король сразу же с этим согласился. Архиепископ также поддержал сенешала. Шамбеллан был не в восторге, но всетаки намечавшаяся проволочка устраивала его больше, чем немедленная поддержка требования Девы. К тому же в голову ему пришла новая идея, и, желая испортить настроение архиепископу, он поспешил высказать ее вслух:

– Если так, то у нас в запасе есть время. Тогда мы, пожалуй, дадим согласие на проект двух наших священников и пошлем запрос к монсеньору Жаку Желю. Пусть он, человек мудрый и благочестивый, выскажет свое мнение об этой крестьянке.

Тремуйль рассчитал верно. В первый раз за сегодняшний день с лица канцлера спало показное благодушие. Жак Желю, архиепископ Эмбренский, бывший член совета, всегда враждовал с монсеньором Реньо. Обращение к нему как к третейскому судье было тонко рассчитанным ходом…

Жизнь Жанны круто изменилась. Ей пришлось оставить неуютную гостиницу и переселиться в замок, в высокую башню Кудрэ, расположенную вблизи королевских покоев.

Башня живо напомнила девушке «островную крепость» и игры детских лет. Здесь, правда, было все грандиознее. Однако следы запустения, как и в замке Бурлемон, выступали повсюду: и в стершихся каменных ступенях, и в широких трещинах стен. Комната, в которой поместили Жанну, была большой и светлой. Сенешал поселил вместе с девушкой двух дам, обязанных неустанно наблюдать за ней, бодрствующей и спящей. Сын одной из дам, пятнадцатилетний Луи де Конт, по прозвищу Мюго, был назначен личным пажом Жанны.

Девушка быстро освоилась в новой обстановке. Она легко сходилась с людьми. Обе надзирательницы искренне к ней привязались. Что же касается юного Мюго, то он, покоренный ласковостью Жанны и ее энтузиазмом, был готов следовать за ней хоть на край света.

Внешне свободу девушки ничем не стесняли. В сопровождении пажа или одной из дам она гуляла по замку, часто виделась с королем и разговаривала с ним. Ее огорчало, что пришлось расстаться с верными лотарингцами. Однако и их она иногда встречала в королевских покоях. Жанну стали навещать придворные. Некоторые из них, видя в девушке восходящую звезду, оставив дворянскую спесь, спешили ей поклониться. Раза два посетил ее знатный прелат, лицо которого она хорошо помнила. Прелата величали монсеньором. Он был очень обходителен и даже ласков. Тем не менее он внушал Жанне непреодолимую робость.

Одна из встреч, состоявшихся в эти дни, произвела на девушку особенно сильное впечатление.

Жанна беседовала с королем во внутренних покоях замка. Неожиданно дверь отворилась и в комнату без доклада вошел стройный молодой человек. Он был изысканно одет. Увидев девушку, он направился прямо к ней. Король представил его Жанне как своего двоюродного брата герцога Алансонского. Дева заметила юному принцу, что он прибыл вовремя, ибо предстоят жаркие дела.

Герцог протянул ей руку. Девушка правильно угадала его мысли. Он давно мечтает о битвах и явился сюда потому, что узнал о ее планах. Он, герцог Алансонский, ненавидит англичан и имеет с ними давние счеты. Захваченный в плен, он несколько лет пробыл в заточении. Чтобы выкупить его, семье пришлось затратить много усилий и средств. Теперь в опасные сражения его влекла не только жажда мести. Алансонское герцогство было под властью англичан, а пока годоны там хозяйничали, герцог оставался без своих главных доходов. Его материальные интересы затрагивала также и судьба Орлеана: он был зятем Карла Орлеанского, все еще томившегося в иноземном плену.

Герцог Жан Алансонский не отличался глубиной ума или широтой взглядов, был вспыльчив, тщеславен и завистлив. Однако он с величайшей доверчивостью отнесся к Жанне. Еще более суеверный, чем король, герцог не сомневался, что Дева послана Богом. Он оказался первым и почти единственным из представителей знати, искренне поверившим в особую судьбу девушки и успех ее миссии. Жанна почувствовала эту искренность. Именно поэтому она отнеслась к своему «прекрасному герцогу» с большой сердечностью и теплотой.

В тот же день Жанна сопровождала короля и герцога Алансонского во время их конной прогулки по долине Вьенны.

Весна уже начала вступать в свои права. Яркая зелень, кое-где пробиваясь сквозь влажную почву, узором покрывала долину. Справа и слева ширились необъятные просторы лесов. Далекая панорама, сверкавшая в голубой дымке, и пряный весенний воздух опьяняли девушку.

Жанна забыла о своих спутниках. Дав волю коню, вихрем неслась она, ломая кусты, не разбирая дороги.

Вперед!.. Вперед!.. В Орлеан!..

И тут при мысли об осажденном городе девушка почувствовала угрызения совести. Несчастная! Среди обилия новых впечатлений она, кажется, потеряла память? Она предалась праздности? Где же ее великая жалость? Где священный огонь, пылавший в ее сердце?..

Жанна круто осадила лошадь. Сегодня же, сейчас же она будет просить, нет, умолять короля. Она будет умолять герцога Алансонского. Место Девы в рядах воинов, а не среди блистательных господ. Она должна привести родину к победе…

Король давно хотел окликнуть Жанну, но герцог удерживал его. Он любовался смелой наездницей. Как грациозно держится она в седле! Как управляет лошадью! Бесспорно, она послана Богом для битв и побед. Нет сомнения, это чудо. Неужели его кузен может еще сомневаться?

Когда девушка подъехала, герцог улыбнулся ей:

– Вы прекрасный рыцарь, милая Жаннетта. Ваша деревенская лошадка недостойна такого седока. Разрешите мне преподнести вам моего коня!

Жанна поблагодарила. Тут же, преклонив колени перед королем, она обратилась к нему со своей горячей мольбой. Герцог поддержал ее. Растроганный король обещал ускорить отъезд.

Монсеньор Реньо де Шартр удовлетворенно поглаживал холеные белые руки. Пока увалень де Тремуйль суетился и строил мелкие пакости, он, архиепископ, находил новых союзников. Королева Мария, теща короля Йоланта Сицилийская, герцог Алансонский, старик де Гокур и многие другие недвусмысленно объявили себя сторонниками этой крестьянки. Из Орлеана граф Дюнуа, побочный сын герцога Карла, слал депеши, требуя Деву. Испытание дало прекрасные результаты: лица, приставленные к Жанне, клялись, что, кроме благочестия и хорошего поведения, ничего не могли заметить. Но главное, даже король как будто занял решительную позицию. Не далее как сегодня он говорил во всеуслышание, что намерен прекратить оттяжки.

Чего же добился самонадеянный шамбеллан? Ничего, если не считать письма монсеньора Жака Желю. Но это долгожданное письмо тоже – хе-хе! – оказалось не совсем таким, как рассчитывал де Тремуйль. Монсеньор Жак Желю большой пройдоха. Он достаточно умен, чтобы не дать никому важного козыря. Его письмо составлено в духе «нельзя не сознаться, но нельзя и не признаться». Эмбренский владыка, правда, предостерегал короля. Он не советовал принимать Жанну и верить ей на слово. Но с другой стороны – он не видел оснований полностью ее отвергать. Старый хитрец рекомендовал, чтобы окружающие сначала удостоверились в ее добром поведении и нравственности.