Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - Рольф-Дитер Мюллер Страница 11

И если правда, что польские стратеги, организуя оборону страны, исключали войну в условиях двух фронтов как способ противостояния немецко-российскому альянсу (поляки рассчитывали на вмешательство Франции в случае нарушения неприкосновенности ее западной границы), то можно предположить, что они, скорее, ожидали повторения войны с Россией. Однако какие существовали методы оценки способностей и намерений Красной армии?

В июне 1926 г. командование сухопутных войск Германии подготовило обстоятельный тайный документ, в котором в ясной и четкой форме излагались слабые стороны возможного союзника; в то же время ему приписывался значительный потенциал. Военная кампания 1920 г. ознаменовалась серьезными начальными успехами, однако Красная армия не смогла отразить «мощный, скоординированный контрудар». Причина, по мнению авторов, заключалась не в высшем руководстве (Тухачевского, ставшего начальником Генерального штаба, старались не критиковать), а в младших командирах, которых подбирали преимущественно с учетом их политических взглядов. В качестве причины называлась «слабая» дисциплина простых солдат, которые воевали только из страха перед доносчиками и начальством. Однако даже убежденные коммунисты, оставив службу и вернувшись в сельскую местность, вскоре снова превращались в «антикоммунистически настроенное крестьянство». Тем не менее солдаты Красной армии в противостоянии «всякому внешнему врагу (тем более что советское правительство умело использовало национальные чувства русских) были готовы в любое время отправиться на войну и пожертвовать собой во имя Родины».

Предпринятое между тем сокращение армии и превращение ее в профессиональную численностью 400 тысяч человек привело к существенному прогрессу во всех областях. Поэтому Сект в преддверии подписания германо-советского Берлинского договора счел уместным принять у себя делегацию, возглавляемую Юзефом Уншлихтом, заместителем наркома по военным и морским делам. Подписывая в 1926 г. этот договор, Германия гарантировала СССР соблюдение нейтралитета в случае ведения последним оборонительной войны. Тем самым Москва в случае конфликта с Польшей, а именно о нем в конечном итоге и шла речь, получала гарантии поддержки со стороны Германии. Франция в этом случае едва ли смогла бы оказать помощь своему политическому союзнику. То, что о нейтралитете Германии речи идти не могло, подтверждал факт усиления секретного сотрудничества в военной сфере. Среди прочего была построена танковая школа в Казани и принято решение о развитии летной школы в Липецке. Была достигнута договоренность и о взаимном участии сторон в маневрах, учениях, обмене опытом Генеральных штабов.

В последующие годы отношения развивались, несмотря на трудности, удовлетворительно, даже с учетом того, что советская сторона держалась все более уверенно, а у немцев не было полной уверенности в отношении гарантий инвестиций в СССР. Однако периодически поступали обнадеживающие сигналы. Руководитель отдела Т-3 ^[13] полковник Хильмар фон Миттельбергер сообщал по итогам инспекционной поездки по Советскому Союзу, что бывший лейтенант царской гвардии (подчеркнуто) и теперешний начальник Генерального штаба Красной армии Михаил Тухачевский чрезвычайно умен и честолюбив. «Общеизвестно, что он является коммунистом только по соображениям оппортунизма. В нем присутствует достаточно мужества, чтобы совершить отход от коммунизма, если это ему покажется целесообразным с учетом складывающейся обстановки. В случае “переворота” Советская армия будет играть решающую роль. Уже сейчас она все больше отходит от идеологии партии».

Войсковое управление, то есть засекреченный немецкий Генеральный штаб, с зимы 1927/28 г. привлекало к участию в учебных поездках представителей Министерства иностранных дел. При этом принципы планирования и процессы принятия решений в условиях войны отрабатывались в приближении к реальности на уровне штаба. Что касается предполагаемой политической обстановки, то, хотя здесь речь шла только о фикциях, можно не сомневаться в том, что дипломаты и офицеры делились своими предположениями по поводу вероятных сценариев.

Организаторы штабных учений 1927/28 г. исходили из предпосылки о распознанном накануне конфликта намерении Польши занять Восточную Пруссию без проведения мобилизации. С целью поддержки поляки проведут несколько атак на остальной территории Германии, в качестве авангарда будут использовать нерегулярные части. Конфликт будет разворачиваться как конфликт между Германией и Польшей, так как отношения Германии и Франции нормализовались, а Россия столь сильно охвачена внутриполитической борьбой, что не представляет угрозы для Польши. Основанием для данного предположения служила борьба за власть, происходившая между Сталиным и Троцким, который уже в 1925 г. утратил свой пост наркома обороны и на момент проведения Германией учений был официально отправлен в ссылку.

В ходе этих учений специалисты, по их собственным заявлениям, оценивали военную ситуацию как «чрезвычайно благоприятную», что дало представителю Министерства иностранных дел повод для злорадного замечания: «Далее будет, по всей видимости, выдвинуто предположение о том, что Англия стала жертвой землетрясения в море, Америка отчасти в результате ураганов, а отчасти в результате ложных спекуляций оказалась на пороге разрухи, а Чехословакия в это время целиком и полностью была поглощена заключением конкордата». И тем не менее начальник Войскового управления Вернер фон Бломберг в результате проведения маневров вынужден был признать, что перспективы Германии с учетом нынешнего состояния вооружений были отнюдь не благоприятны. Даже если бы Германии пришлось противостоять одной лишь Польше и та, в свою очередь, не имела бы поддержки союзников, то Германия смогла бы «лишь непродолжительное время и с потерями обширных территорий оказывать более или менее перспективное сопротивление». Оборона изолированной Восточной Пруссии и необходимость организации снабжения по морю доставляли немцам немалое беспокойство.

Тем большее удовлетворение мог испытывать Бломберг, когда несколько месяцев спустя он отправился с целью проведения инспекции в СССР и обнаружил совместные предприятия «в наилучшем состоянии». Это утвердило его во мнении: «Их большая ценность в деле обеспечения вооружениями не подлежит сомнению. Использовать их в полном объеме с точки зрения вооружений — жизненно важный интерес». Рейхсвер здесь может позаимствовать опыт Советской армии. Что касается штабной работы, то тут недостатки очевидны, однако применяемые русскими тактические и оперативные принципы отвечают немецкому образцу. В обороне и в отступлении Красная армия обладает большей сноровкой, чем в наступлении. Укреплять армию в любом случае необходимо. Уже сейчас с ней надлежит считаться. «Иметь в ее лице друга — значит получить преимущество». В сопровождении Оскара фон Нидермайера, начальника московского центра «Ц-Мо», Бломберг встретился с руководством Красной армии. Климент Ворошилов, преемник Троцкого, заверил его, «что в случае нападения Польши на Германию готов оказать всяческую помощь». На вопрос, может ли Красная армия, со своей стороны, рассчитывать на поддержку Германии, Бломберг не дал ясного ответа, сославшись на то, что этот вопрос находится в компетенции политических ведомств.