К. Р. Баловень судьбы - Наталия Чернышова-Мельник Страница 11

И все же Константин заметно повзрослел, возмужал. Это замечают не только самые близкие люди, но и старые знакомые, которые встречают его на многочисленных светских раутах. Ощущает это и сам великий князь. У него теперь появляется потребность обустроить собственное жилье, иметь возможность иногда побыть в одиночестве, заняться в тишине творчеством. И хотя пока еще спальню он делит с братом Митей, собственный кабинет устраивает «в зале на углу Миллионной и переулка».

В марте следующего, 1878 года у Константина происходит знаменательная встреча с великим русским писателем Федором Михайловичем Достоевским, знакомство с которым во многом определит его дальнейшую судьбу. Впервые они увиделись 21 марта, на обеде у великого князя Сергея Александровича, с которым Константин дружил с раннего детства. В этот день в его дневнике появляется запись:

Я обедал у Сергея. У него были К. Н. Бестужев-Рюмин и Ф. М. Достоевский. Я очень интересовался последним и читал его произведения. Это худенький, болезненный на вид человек, с длинною редкой бородой и чрезвычайно грустным и задумчивым выражением бледного лица. Говорит он очень хорошо, как пишет.

Этой встрече предшествует знакомство Константина с романом «Бесы», который ему порекомендовал прочитать кузен. Недаром Константин пишет 3 марта Сергею: «Я читаю „Бесы“ Достоевского, очень интересно; вообще ты преданный кузен и славные книги прислал». К слову сказать, роман этот давно уже не был литературной новинкой: впервые его начали печатать еще в 1871 году в журнале «Русский вестник», а через год он был издан отдельной книгой. Но оба брата в ту пору были еще слишком юными, чтобы понять философскую глубину этого произведения. Скорее всего, Сергей познакомился с романом только в 1878 году, чуть раньше Константина, по рекомендации К. П. Победоносцева, который преподавал великому князю право.

9 марта в дневнике появляется еще одна запись, имеющая непосредственное отношение к Достоевскому:

Достал я «Идиота» Достоевского. Когда читаешь его сочинения, кажется, будто с ума сходишь. Я это еще и на «Светлане» испытал, читая «Преступление и наказание». Хорошо!

С тех пор интерес к творчеству писателя у Константина все возрастал. Личная же встреча с ним о многом заставила задуматься, перевернула сознание, дала толчок собственному творчеству.

…Летом Константин вместе с братом Дмитрием и двумя кузенами – Сергеем и Павлом – совершает в сопровождении свиты путешествие на пароходе по рекам и озерам северной России. Они посещают древние города Псков, Новгород, Волхов, остров Валаам… В течение двух недель юные великие князья любуются Ладожским и Онежским озерами, наблюдают за Мариинской системой, рекой Вытегрой [2]. В дневнике Константина появляется запись: «…В деревнях народ встречал нас с восторгом, кидали в нас цветами, дарили ягоды, яйца, масло».

Конечно, прежде всего юные великие князья общались с губернаторами и богатыми купцами, которые устраивали для них пышные празднества, обходя молчанием трудности, с которыми ежедневно сталкивались простые люди. Но были и иные встречи – с жителями провинциальных городов. Пусть краткие, мимолетные, но они невольно оставляли в душе глубокий след: радость на лицах людей была искренней, они приветствовали высоких гостей радостными криками «Ура!», кланялись им в пояс, старались каждому поцеловать руку.

В душе рождалось ответное теплое чувство. Константин с волнением осознавал, что в нем зарождается любовь к русскому народу, родной природе, старинным русским городам с их удивительной историей и самобытной, ни с чем не сравнимой архитектурой. Особое впечатление на него, как и на братьев, произвел древний Новгород и его главная святыня – Софийский собор:

По мере приближения к собору, увидев многочисленные купола за кремлевской стеной и узнав, что это главы Св. Софии, я почувствовал не то что умиление, а какое-то особенное благоговение перед этой святынью великого древнего народа, который чтил ее более, чем какой-либо народ или государство когда-либо почитали свою родную святыню. Ни у одного народа, ни у единого государства не было воинским кликом воззвание к своему храму и народу, как у новгородцев: «За Новгород и Святую Софию».

…А по возвращении домой, в Санкт-Петербург, Константина ожидал памятный подарок – от самого императора. Александр II не забыл о воинской доблести племянника и вручил ему фрак со своим вензелем, сказав при этом: «Вот тебе в память дней, когда ты был при мне под Плевной».

Кроме того, августейший дядя назначил Константина своим флигель-адъютантом. В этот же день, 9 августа, в дневнике великого князя появляется восторженная запись:

Я – флигель-адъютант, сегодня государь пожаловал меня этим званием. Чего мне больше, за двадцать лет я получил все, чего может добиваться самый честолюбивый человек, даже Георгиевский крест есть у меня. Не знаю, как отблагодарить Господа Бога. Я прошу у него только помощи и поддержки на честную и достойную жизнь.

А 26 ноября 1878 года молодой человек давал воинскую присягу на торжественном обеде в Зимнем дворце. Это была традиция, отмечавшая совершеннолетие каждого из великих князей. Теперь же настала очередь Константина. Взявшись за древко знамени гвардейского экипажа левой рукой, а правую подняв вверх, он громко прочел воинскую присягу, поцеловал Евангелие и подошел к императору для благословения. В тот же день был обнародован манифест Александра II, который начинался словами:

В 10-й день августа сего года любезнейший племянник наш, великий князь Константин Константинович, достиг возраста, определенного государственными законами для совершеннолетия членов нашего Императорского дома…

В этот день для великого князя навсегда закрылась дверь в волшебный мир детства. Впереди – взрослая жизнь. Какая же судьба ему уготована?