Золотой ангел - Олег Мазурин Страница 11

Спокойный как всегда Лунин вместе с не менее безмятежным доктором Терентьевым принялись играть в бильярд. И сразу в тишине ресторации резко защелкали по зеленому сукну деревянные кии, застучали, загрохотали шары из слоновой кости, и время от времени стал слышаться торжествующий возглас Лунина: «Вот сюда иди, голубчик, вот сюда!» и редкое и сердитое восклицание Терентьева: «Да сколько можно, сударь?!» «Доктор Эф безнадежно проигрывал кавалергарду в «однобортный карамболь».

Давыдов, с любопытством понаблюдав за игрой товарищей, снял со стены гитару и запел. У него явно было хорошее настроение:

К коням, брат, и ногу в стремя,

Саблю вон – и в сечу! Вот

Пир иной нам бог дает,

Пир задорней, удалее,

И шумней, и веселее…

Ну-тка, кивер набекрень,

И – ура! Счастливый день!

Прозвучал последний аккорд и Давыдов воскликнул:

– Алабин, если ты поставишь на место этого английского хлыща, то шампанское за мной! Слово гусара! Главное не убивай своего противника, лишь только немного проучи: зачем нам европейский скандал. За убитого посольского чина, хоть и враждебного государства, тебя Митя по головке не погладят, и нам несдобровать с Луниным. Впрочем, как и нашему Эф-Эфу. Лучше тебе, Митя, подстрелить его сиятельство в ногу или ранить шпагой, и то несерьезно. С него хватит и оного урока. Пущай отведает русского гостинца! А то эта заморская фанаберия вечно нос подымает. И всегда не по праву!

Лунин подхватил:

– Ты прав, Давыд. С англичанина достаточно и малой крови. Главное поставить на место этого хвастуна и позера. Ох, и напьемся мы, господа, прямо здесь в этой ресторации. А после поедем к мадам Вегер и к ее цыпочкам.

– А, может, статься к цыганам? – поправил друга Давыдов. – Разгуляемся на славу, песни попоем, потанцуем да наслушаемся ромал до одури!

– Там посмотрим.

– Для начала надобно довести дело до победного конца, а после будем веселиться, – резонно заметил Дмитрий. – Не будем, друзья мои, делить шкуру неубитого медведя.

– Не переживай, Алабин, мне везет на дуэлях. Ainsi, vous gagnez et son combat [9].

Дмитрий знал, что Лунин – настоящий бретер. Он передрался на дуэлях почти со всеми своими сослуживцами-офицерами, кроме Алабина. Но обычно Лунин стрелял в воздух, хотя его противники пытались убить его наповал. До чего везуч он был! Впрочем, и другой его друг, Денис Давыдов, тоже являлся записным дуэлянтом и не раз был удачливым в поединках подобного рода.

Так что Алабину с такими мастерами стрелкового дела не страшна была любая дуэль. Всегда товарищи-бретеры помогут советом и делом.

– Я конечно сильно не переживаю, уже пятая дуэль за карьеру, но что-то не естся и не пьётся, – слукавил Алабин. – Кусок в горло не лезет.

Давыдов с улыбкой произнес:

– Каким бы ты не был записным дуэлянтом, а перед каждым новым поединком в душе всегда будет присутствовать хоть небольшое, но простейшее человеческое волнение. В любом случае это шалят нервишки. Ведь человек существо эмоциональное и ранимое. Со мной такое тоже происходит, хотя в моей жизни случалось дуэлей поболе, чем у тебя, дружище. Мандраж – сие вполне здоровое и нормальное явление. Изволь-ка лучше отведать фруктов, Митя. Яблоко, например, или грушу. Они дают полезную энергию и не отяжеляют желудок перед схваткой.

– Пожалуй, я послушаюсь твоего совета, Давыд.

Поручик взял из вазы румяное ароматное яблоко, откусил его и вяло пожевал. Все-таки присутствуют в его душе некие переживания за исход дуэли. Как она сложиться? Благополучно или нет? Вчера он не мог долго заснуть. Все думал о будущем. Матушка его, Зинаида Ивановна, не перенесет, если что-то с ним случиться. А Катя – тем более. Хотел написать прощальное письмо Кате, но передумал: плохая примета. Немного вздремнул, а к четырем часам утра пробудился. Затем чисто побрился, надел чистую белоснежную рубаху и походный однобортный мундир черного цвета. Через час пожаловали Лунин, Давыдов и Терентьев. Они не заходили в особняк Алабина, а ждали в кибитке на улице. Поручик тайно вышел из дома и сел в сани к друзьям. Вот так он и приехал сюда в трактир. Навстречу неизвестности и судьбе.

Давыдов повесил на стену гитару, посмотрел на часы и недоуменно выпалил:

– Господа, уже восемь часов! Где же наши визави, черт побери?! Ау!

– И то верно, пробило уже восемь. Где этот британский выскочка?! Ужели устроил нам обыкновеннейшую ретираду? – воинственно высказался Лунин.

– Да, господа, а где же наш английский Гектор? – поддержал офицеров доктор Терентьев. – Убоялся нашего Ахиллеса? Право, смешно…

– Струсил, – коротко подытожил Давыдов.

И вдруг хлопнула входная дверь. Зашел Стоун, его племянник и тот же флотский офицер, что был на переговорах в особняке Алабина. Противники холодно раскланялись друг другу.

– Граф, не желаете ли отобедать? Или крепкого кофе? – вежливо предложил Алабин. – Я соизволю немного подождать.

– Нет, у меня мало времени, сэр. Мне предстоят дела государственной важности, и их подобает выполнить в срок. И непременно выполнить. Да и ваша русская пословица гласит, что перед смертью не надышишься. У нас есть похожее выражение, поручик: «You can’t save the day at the eleventh hour» [10]. Так что за дело, господа.

Давыдов во всеуслышание сказал хозяину заведения:

– Любезный, оставь всю нашу трапезу, как есть, мы скоро приедем. И вот еще одна просьба, голубчик, шампанское охлади бутылок дюжину, мы вернемся с победой и будем гулять. Вот аванс, остальные деньги потом.

Стоун достойно выдержал словесное психологическое давление адъютанта Багратиона. Ни один мускул не дрогнул на лице посланника. Граф был собран и внешне спокоен. Видно было, что он очень серьезно настроен на поединок. А трактирщик радостно засуетился и закивал офицерам: мол, не беспокойтесь, господа, все будет в порядке. Хозяин «Северного странника» был, несомненно, счастлив: поутру он уже получил прибыль от этой офицерской компании и в скором времени ожидал от нее еще больший барыш.

Все участники тайного предприятия вышли из ресторации, сели в свои кибитки и поехали выбирать место дуэли.

У Черной речки секунданты облюбовали одну опушку, где было мало снега. Лунин и Давыдов стали отмерять дистанцию…

Денис выбрал исходную точку и, воткнул свою саблю в слегка оттаявшую почву, остался на месте, а Лунин отошел от него десять шагов вперед по прямой и воткнул в землю уже свой клинок…

Итак, сабли в этом поединке должны послужить импровизированными барьерами, то есть теми точками дальше которых противникам нельзя производить выстрел. Секунданты отмерили от этих барьеров еще по десять шагов в обе стороны и вогнали в снег по каретному фонарю. А это послужит исходным местом для дуэлянтов. Именно отсюда они должны будут сближаться со своим визави и стрелять на поражение. Или в воздух. Но это как кому честь велит. Или совесть.