Сталин и деньги - Арсений Зверев Страница 11

Член Коммунистической партии с 1909 года Павел Михайлович Афанасенко сохранился в моей памяти как человек большой культуры, тактичный и очень толковый. Вместе с Любасовым они составили отличную пару уездных руководителей, немало содействовавших налаживанию успешной работы по восстановлению народного хозяйства, организации социалистической промышленности и подъему культуры в Клину и уезде. Оба они возглавляли у нас борьбу с «левыми», не раз выступали на партийных собраниях в уезде, разоблачая троцкистов. Когда после разгрома троцкистов Любасова перевели в Москву, а секретарем укома партии стал близкий к «правым» уклонистам Аполлонов, Афанасенко не смог с ним сработаться. Его обращения в МК ВКП(б) не дали результата, ибо тогдашнее руководство МК (Угланов, Котов) само грешило «правыми» взглядами и поддерживало бухаринскую платформу. И хотя Аполлонов пробыл в Клину сравнительно недолго, Афанасенко еще раньше пришлось перейти на другую работу.

Как-то раз Любасов и Афанасенко после долгого заседания решили пройтись по городу и пригласили с собою меня. Мы шли центральной, потом боковыми улицами. Прогулка затянулась. Ни для кого из нас не составляло секрета преобладание нэпманов в торговле. Однако когда мы втроем обошли весь город, то воочию убедились, что повсюду висят торговые вывески частников, а потребкооперации почти незаметно. В чем дело? Почему потребкооперация сдает позиции, а частник наступает? Мне поручили срочно разобраться в этом и представить свои соображения.

Поговорил с людьми. Снова проверил документацию. Картина начала проясняться. Только еще становившаяся на ноги социалистическая торговля там, где речь шла о товарах широкого потребления, пока не выдерживала конкуренции с нэпманами. Они давили на кооперативы. Между тем советские законы предоставляли кооперативам такие права и льготы, которых у нэпманов не было. Использовались ли в Клину эти права? Увы, очень слабо.

Так что же предпринять? В то время дважды в год платили налог – промысловый и подоходный. И вот при очередном обложении, вооружившись заранее более точными сведениями о доходах частных лиц, уфо пересмотрел размеры взимаемых сумм и повысил их. В течение года, сдав былые позиции, примерно четверть клинских нэпманских торговых точек прекратила свое существование, а их место заняла потребкооперация. Казалось, мы добились желаемого. Но приехавший из губфинотдела старший ревизор предъявил уфо претензии, почему в уезде стало меньше торговых заведений, и потребовал в корне изменить нашу финансовую политику.

В уезде работали тогда четыре финансовых инспектора. Двое из них были членами ВКП(б). Коммунистом был и член ревизионной комиссии укома, финагент Михаил Васильевич Засосов, решительно поддержавший своих товарищей. Против них выступили два пожилых инспектора, являвшиеся до революции податными служащими. Податным служащим в прошлом оказался и приехавший ревизор. Беседуя с молодыми инспекторами с глазу на глаз, он начал нажимать на них, требовать скидок по отношению к нэпманам и угрожать за то, что те «переобложили» частника. Один из инспекторов не поддался. Другой не выдержал, признал свою «ошибку» и сослался на мои указания.

Тогда ревизор перенес «огонь» на меня. Я был в то время уже заведующим уфо, членом президиума уисполкома и членом бюро укома. Ревизор составил акт, в котором уфо предъявлялись серьезные обвинения. Акта я не подписал, с результатами ревизии не согласился и остался при своем мнении. А через две недели в налоговом управлении губфинотдела был назначен мой доклад о финансовом положении в Клинском уезде.

Почти весь доклад я посвятил вопросу о соотношении реальных налогов с запланированными в местном бюджете и борьбе в нашем уезде государственной торговли с частной. Засилье нэпманов охарактеризовал как следствие гнилого руководства, которое ранее царило в уфо, и попросил незамедлительной помощи от вышестоящих органов, а потом потребовал, чтобы в Клин больше не присылали таких ревизоров, которые запугивают советских работников и фактически содействуют классовым врагам. Не важно, говорил я, кто будет дальше заведовать уфо. Если я не гожусь, снимайте с работы. Но классовая линия должна строго выдерживаться, социалистический сектор – встречать помощь, а частник – систематически вытесняться.

Губернский отдел признал налоговую политику нашего уфо правильной. Ободренный этим, я пригласил начальника налогового управления К. А. Байбулатова приехать в Клин и посмотреть, как обстоит дело с частной торговлей. Тот приехал. Пошли мы с ним в один большой магазин. Каково же было наше удивление, когда владельцем его оказался… бывший адъютант Байбулатова в годы гражданской войны. «Как! – воскликнул Кафис Алеутинович. – Красный боец стал нэпманом?» Он не стал дальше осматривать торговые заведения и тотчас возвратился из уезда в Клин. Прощаясь, сказал: «Вы во всем правы, действуйте в том же духе, а мы вам поможем». Действительно, поддержку оказали незамедлительно, причем провели чистку аппарата и в губфо. Места скомпрометировавших себя работников заняли главным образом коммунисты.

Не нужно думать, что дело сразу же пошло как по маслу. Частный капитал всячески изворачивался, пытался спастись под фальшивыми вывесками, маскировался и хитрил. Приведу один пример. В Клину существовало нэпманское «Торгово-промышленное товарищество». В его правление входило 11 членов. Согласно уставу заведения основной капитал составили 11 тысяч рублей из равных паевых взносов учредителей. Объединение включало ряд торговых точек, а также мелкие промышленные предприятия – колбасные, кондитерские и т. д. Каким же образом такой небольшой суммы хватало для организации столь обширной деятельности? Как явствовало из проверенных лично мною бухгалтерских книг, кредитом со стороны товарищество не пользовалось. Зато при проверке попутно обнаружилось, что из 11 членов правления трое – в прошлом жандарм, монах и биржевой маклер. Пахло крупным жульничеством. Доходов должно было быть много, налоги же товарищество платило грошовые. Мало того, члены правления нагло требовали предоставления им льгот как кооперативу, хотя речь шла фактически о частной корпорации.

Решил перепроверить свои выводы и поручил инспектору еще раз проверить бухгалтерские книги. Вскоре тот доложил, что никаких записей по кредитам или ссудам в книгах не содержится. Ясно: в товариществе действует подпольный капитал, не проведенный по отчетам. Но как его выявить? Известно, что перед праздниками торговые обороты резко возрастают. И вот накануне десятой годовщины Великого Октября я распорядился проконтролировать наличие товаров на всех предприятиях и складах этого товарищества. Получилась кругленькая сумма – до 200 тысяч рублей. А ведь уставной капитал – в 18 раз меньше. Чудес в нашем деле не бывает. Значит, бухгалтерские книги ведутся нечестно, а имеющиеся в них сведения фальшивы.

Тогда я договорился с уполномоченным ГПУ, что местные чекисты помогут нам, если понадобится. Сначала я сам вызову на собеседование бухгалтера, а если ничего не добьюсь, то будет проведен официальный допрос. Бухгалтером в объединении был служащий со стороны, работавший по найму член профсоюза. Поэтому я говорил с ним по-товарищески и просил объяснить, в чем дело. Однако он сначала все отрицал, не подозревая об имевшихся у нас данных. Когда же я припер его к стене, он признался, что помимо паевого капитала функционирует еще дополнительный в размере 70 тысяч рублей, принадлежащий члену правления Моисееву. На эту сумму имеются векселя.