Чингисхан. Кости холмов - Конн Иггульден Страница 11

Вот пред очами Чингиса пронесся борец Толуй, свесившись с седла за испуганно мелькнувшим в траве жирным сурком. Но тут из зарослей высокой травы появился волк. Лошадь Толуя резко шарахнулась в сторону, едва не сбросив седока. День удался на славу. Круг смыкался плотнее, и в самом его центре сотня наиболее толковых и ценных командиров сновала взад и вперед по кишащей зверьем земле. Животные сбились в такую плотную массу, что скорее погибали под копытами лошадей, чем от стрел. Кольцо сжималось до тех пор, пока воины не сошлись плечом к плечу, а довольные собой охотники не истратили весь запас своих колчанов.

Приметив в траве еще одного волка, Чингис ударил пятками лошадь и пустился в погоню за удирающим зверем. Чингис уже готов был пустить стрелу, когда увидел Хачиуна. Тот тоже гнался за хищником, но потом развернул коня, уступив выстрел брату, и довольный Чингис завершил дело. Братьям было около сорока, оба крепки и в прекрасной форме. После сбора войск они возглавят поход в новые земли, и Чингис уже предвкушал победу.

Из цзиньской столицы он вернулся усталым и разбитым болезнью. Почти год ушел на поправку здоровья и восстановление сил, но теперь прежняя слабость стала только воспоминанием. К концу лета Чингис уже почувствовал былую силу, а вместе с ней и желание сокрушить тех, кто дерзнул лишить жизни его людей. Лишь бы враг оказался смелым и сильным, предоставил ему возможность до конца насладиться местью.

Чингис протянул руку за новой стрелой, но колчан опустел, и он вздохнул. Скоро сюда прибегут юноши и девушки с молотками и ножами в руках, чтобы довершить охоту и начать готовить туши животных для великого пира.

Хану доложили, что войска Хасара и Субудая в двух днях пути. Как только они вернутся, их будут чествовать рисовой водкой и черным араком. Еще Чингису не терпелось увидеть, как выросли и повзрослели его сыновья за годы разлуки. Такой сладостной казалась сейчас мысль о военных походах и завоевании новых земель вместе с Чагатаем и Угэдэем, чтобы и они смогли стать настоящими ханами. Чингис знал, что Джучи тоже вернется, но воспоминания о нем бередили старую рану, и ему не хотелось думать об этом. Он был вполне счастлив в годы мирной жизни с женами и подрастающими детьми, но верил, что Отец-небо создал его для некой иной цели, и наименее вероятно, чтобы предназначением этим была тихая жизнь в то время, когда весь мир спит.

Чингис подъехал к Хачиуну в тот момент, когда брат похлопывал Арслана по плечу. Земля между ними была залита кровью и завалена мехом, и мальчишки крутились едва ли не под копытами лошадей, перекрикиваясь и подзывая друг друга восторженными голосами.

– Видели, какого волка я завалил? – сказал обоим Чингис. – Две стрелы ушли только на то, чтобы его остановить.

– Отличный выстрел, – ответил Хачиун, светясь от пота на лице.

В это мгновение тощий мальчонка оказался так близко от стремени Хачиуна, что тот наклонился, чтобы шлепнуть его по спине, но мальчик упал и распластался на земле, вызвав всеобщий смех.

Арслан улыбнулся, умиленный тем, как мальчик, встав на ноги, злобно взглянул на ханского брата и пустился бежать.

– Совсем еще дети, это нынешнее поколение, – сказал он. – Я почти не помню, каким был в его годы.

Чингис кивнул. Детям племен больше не будет ведом страх преследования, который познал он и его братья. Слушая их смех и звонкие голоса, он только дивился тому, чего достиг. Лишь немногие пастухи водили еще стада в долинах и на холмах его родной земли. Всех остальных он собрал в единый народ под началом одного человека и Отца-неба. Возможно, поэтому и был он достоин вызова, брошенного ему племенами пустыни. Мужчина без врагов становится мягкотелым и быстро жиреет. Нация вырождается. При этой мысли Чингис улыбнулся. Врагов по всему миру хватало, и он благодарил небо за то, что их были миллионы. Лучшего способа прожить жизнь он не представлял, а впереди его ждали счастливые годы.

Арслан заговорил снова, но голос его стал серьезнее.

– Уже многие месяцы, повелитель, я думаю оставить ратные дела. Пришло мое время. Я уже слишком стар для нового зимнего похода и, возможно, стал чересчур осторожен. Войскам нужен кто-нибудь помоложе и посмелее.

– Тебе еще жить да жить, – так же серьезно возразил Хачиун.

Арслан покачал головой и взглянул на Чингиса, ожидая его ответа на свои слова.

– Я дождусь, пока вернется мой сын Джелме, но больше не хочу покидать родные края. Я верен тебе, Чингис, и не нарушу клятвы. Если скажешь, я сяду в седло и буду скакать, пока не упаду. – Арслан замолчал. Он говорил о смерти. Ни один воин не мог упасть из седла, пока был жив. Лишь убедившись, что хан не сомневается в его преданности, он заговорил снова: – Никто не может скакать по степям вечно. Мои ноги и плечи болят, руки немеют при первом дуновении холода. Может быть, годы работы с металлом дают о себе знать. Кто знает?

Поджав губы, Чингис медленно подвел свою кобылу ближе к старому командиру, чтобы крепко пожать его плечо.

– Ты был со мной с первого дня, – сочувственно сказал он. – Никто не служил мне лучше тебя. Если хочешь прожить остаток лет в покое, я освобождаю тебя от твоей клятвы.

С видимым облегчением Арслан склонил голову.

– Благодарю тебя, мой повелитель, – ответил он. Видно было, что его переполняют эмоции. – Я знал тебя, когда ты был одинок и враги преследовали тебя. Я увидел в тебе силу и посвятил тебе жизнь. Я знал, что этот день придет, и подготовил себе замену. Решать тебе. Но я советую назначить Зургадая командиром тумена вместо меня.

– Никто не сможет заменить тебя, – решительно ответил Чингис. – Но я уважаю твой выбор и мудрость. Я знаю этого Зургадая. Его прозвали Джебе, или Стрела.

– Это так, – подтвердил Арслан, слегка скривившись. – В первый раз ты встретил его много лет назад, когда мы воевали с племенем бесуд. Он убил твою лошадь.

– Я вспомнил его! – неожиданно воскликнул Чингис. – Клянусь, он ловко стрелял. Кажется, с трехсот шагов? Помню, я чуть было не расшиб себе голову.

– Он слегка сдал, государь, но не намного. Он хранит тебе верность с тех самых пор, как ты пощадил его жизнь.

– Передай ему свою пайцзу и пригласи в мою юрту для совещаний, – кивнул Чингис. – Мы устроим праздник в твою честь. Сказители сложат о тебе песню и исполнят ее Отцу-небу, и все воины услышат, что великий человек покидает свой пост. – Чингис задумался на мгновение, и Арслан покрылся гордым багрянцем. – Ты получишь тысячу коней из моего табуна и двенадцать женщин, чтобы прислуживали твоей жене. Я пришлю троих молодцев охранять твою старость. Ты не останешься в одиночестве. Я дам столько овец и коз, что ты сможешь запастись жиром на сто лет вперед.

Арслан слез с коня и прикоснулся лбом к сапогу Чингиса.

– Это большая честь для меня, повелитель. Но мне надо совсем немного. С твоего позволения я возьму жену и малое стадо коз и лошадей для разведения. Вместе мы найдем себе тихое место возле реки. На холмах больше не осталось воров, но, если кто-то объявится, мои лук и меч могут еще поговорить с ним вместо меня. – Арслан с улыбкой взглянул на человека, который у него на глазах превратился из мальчика в завоевателя государств. – Может, я еще построю маленькую кузницу и выкую свой последний меч, который унесу с собой в могилу. В моих ушах по-прежнему стучит молот, и теперь я спокоен.