История французской революции. От первых дней до Директории - Вильгельм Йозеф Блос Страница 11

Это заявление вызвало возбуждение во всей Франции, и народ выразил парламенту свою симпатию бурными демонстрациями. Для абсолютной монархии это был тяжелый удар. Когда дело дошло до нарушения их классовых интересов, представители привилегированных сословий не остановились перед тем, чтоб нанести монархии столь чувствительный удар; громадные последствия его трудно было рассчитать наперед, и позже они не раз могли пожалеть о нем.

Пока же никто не понимал значения сделанного шага. Разыгралась та же комедия, которая всегда в таких случаях до сих пор разыгрывалась. Парламент был созван на «подушечное заседание», и эдикты были зарегистрированы по указу короля. Но парламент не остановился на полпути и заявил, что принудительное регистрирование недействительно и не имеет силы. За это парламент был переведен в Труа, и этот приказ был выполнен военной властью самым диким образом.

Таким образом, и здесь де Бриенн потерпел неудачу; топор, занесенный им на привилегии дворянства и духовенства, вызвал только отчаянное сопротивление со стороны их представителей, которые, в свою очередь, занесли свой топор над абсолютной монархией вообще.

В этой классовой борьбе французского дворянства и духовенства за свои привилегии с редкой в истории ясностью обнаружилось, как легко выбрасываются за борт политические принципы там, где дело касается классовых интересов. Привилегированные сословия не задумывались подкапывать то дерево, на котором они сами держались, – абсолютную монархию; они надеялись, что такой опасной игрой сумеют сохранить свои привилегии и при новом порядке вещей, наступление которого они уже предчувствовали. Двор же, нуждаясь в деньгах, стремился ограничить привилегии дворянства и духовенства. Таким образом, приведена была в движение лавина революции, и ни одна из борющихся сторон уже не могла ее остановить.

Так как денежные затруднения росли, то де Бриенн попытался вступить в соглашение с парламентом. Но он опять взялся за дело неумело. Он привлек на свою сторону несколько старых членов парламента и, полагаясь на их влияние, вернул парламент из Труа; недолго думая, он представил ему проект займа в 400 миллионов, с реализацией в течение четырех лет. Де Бриенн обещал в течение этих четырех лет созвать Генеральные штаты, опубликовать государственный бюджет и восстановить Нантский эдикт.

Чтобы не терять народного расположения, парламент должен был пойти дальше по избранному им пути, к тому же он был уже связан своим заявлением по вопросу об утверждении налогов. Решительное заседание состоялось 20 сентября 1787 года. Отношение к нему герцога Орлеанского придало этому заседанию особое значение. Повздорив с двором, этот распутный принц стал на сторону оппозиции. Многие думали, что он надеется таким образом попасть на престол после низвержения старшей линии Бурбонов и ищет только популярности; были и такие, которые видели в нем человека, действительно преданного народу; многие, наконец, безусловно не доверяли ему. Чего ему нужно было? Может быть, он и сам этого не знал и просто из любви к приключениям примостился к революции, а она поглотила его. Словом, 20 сентября он выступил в парламенте вождей оппозиции. Когда король появился для занесения указа о займе в реестр, герцог Орлеанский своим дерзким поведением совершенно смутил его, и Людовик XVI, вконец растерявшись, покинул заседание. Заем был отвергнут, но герцог Орлеанский был сослан в один из замков, а много знаменитых парламентских ораторов заключены были в государственную тюрьму. Арест членов парламента во время заседания возбудил, конечно, сильное недовольство во всей Франции.

Де Бриенн окончательно потерял надежду справиться с парламентом обыкновенным путем и вместе с королем задумал совершить государственный переворот. Но как ни держались в секрете эти приготовления, парламент узнал о них; он энергично и искусно приготовился к самообороне. 4 января 1788 года он объявил незаконными бланки о задержании и произвольные аресты вообще, а 27 апреля последовало объявление основных законов французской монархии. К числу их, между прочим, были отнесены утверждение налогов Генеральными штатами, несменяемость судей, право парламента отклонять противозаконные эдикты, право гражданина на справедливый суд и гарантии от произвольного ареста. Этим впервые было заявлено, что Франция – монархия, управляемая королем на основании законов; ввиду предполагаемого государственного переворота, это заявление носило характер самого недвусмысленного протеста.

И только теперь, увидев, до чего доведен парламент, двор испугался, но Бриенн все-таки не отказался от своего проекта. Было опубликовано три королевских эдикта, которые заранее стали известны парламенту через члена его д’Эспремениля; последнему они были кем-то присланы, и он принес их в парламент. Эти эдикты лишали парламент всякого политического значения, отнимая у него функцию регистрации эдиктов. Место его должна была занять исполнительная камера (cour plénière), составленная из лиц, зависимых от двора. Судебная компетенция парламента тоже была значительно сужена, а число членов его уменьшено.

Эдикты эти были опубликованы 8 мая 1788 года, но они не возымели никакого действия. Парламенты всей Франции заявили протест против этого нарушения основных законов и объявили бесчестными всех будущих членов исполнительной камеры. Дворянство отправило к двору депутации для выражения протеста. 12 дворян, составлявших такую депутацию от дворянства Бретани, по приказу короля были заключены в Бастилию, но вместо них явилось пятьдесят других. Во многих провинциях начались народные восстания, вызванные недородом и голодом. Войско тоже не находилось вполне в распоряжении правительства; правительству приходилось теперь расплачиваться за недопущение к офицерским должностям лиц недворянского происхождения. Офицеры очень хорошо понимали, что в борьбе парламентов с монархией дело идет о привилегиях дворянства, и склоняли войска к неповиновению. Один полковник в Дофине заявил, что в его полку все, кончая полковником, ненадежны. В Париже каждую минуту можно было ожидать всеобщего восстания. При таких условиях попытка к государственному перевороту сверху успеха иметь не могла. Над головой де Бриенна не переставала висеть опасность неизбежного государственного банкротства. Двору пришлось уступить и созвать Генеральные штаты, давно ставшие уже народным лозунгом. Королевским эдиктом исполнительная камера была окончательно отменена и созваны Генеральные штаты на 1 мая 1789 года.

Бриенн не мог дольше оставаться у власти, так как до созыва генеральных штатов тоже нужны были деньги. Две пятых общей суммы процентов государственного долга он хотел выплатить бумажными деньгами, выплату же капитального долга отсрочить. Все громко говорили о государственном банкротстве, и, в конце концов, и двор, и король отвернулись от Бриенна. 24 августа 1788 года он вышел в отставку, и отставка его была радостно принята народом. На площадях Парижа народ сжигал портреты Бриенна.

Таким-то образом представители привилегированных классов отвоевали у абсолютной монархии одно из важнейших народных прав – право утверждения налогов народным представительством; парламенты, конечно, не имели в виду превратить Францию в конституционную монархию; дворянство и духовенство надеялись только спасти таким путем свое имущество от обложения. Такие удивительные цветы вырастают на почве классовой борьбы.