Ленин в поезде - Кэтрин Мерридейл Страница 11

Собеседник Палеолога был настолько осторожен, что не хотел произнести ни слова, пока хозяин не отпустил всю прислугу.

Шпионов готовы были видеть везде и почти рефлекторно обвиняли в шпионаже евреев – навет, к которому англичане прибегали никак не реже русских. Джордж Бьюкенен высказался на этот счет следующим образом:

Евреи как класс поддерживают немцев, и, судя по всему, от них исходят слухи, распространяемые с целью посеять недовольство и недоверие в самой России или в союзных ей странах⁵⁵.

В остальном ничего рутинного не было. В декабре 1916 года Сэмюел Хор сообщал военной разведке следующее:

Наиболее примечательная черта [слухов о заговоре] состоит в том, что впервые в русской истории все слои общества объединились против небольшой группы, состоящей наполовину из придворных, наполовину из бюрократов, в попытке осуществить абсолютный контроль над властью⁵⁶.

Бьюкенен вспоминал:

Дворцовый переворот обсуждался открыто, и за обедом в посольстве один из моих русских друзей, занимавший высокое положение в правительстве, сообщил мне, что вопрос заключается лишь в том, будут ли при этом убиты и император, и императрица или только последняя⁵⁷.

Абсолютным приоритетом для Бьюкенена было принуждение России к тому, чтобы продолжать войну. В последующие критические недели каждая акция оценивалась с точки зрения ее значимости для предстоящей весенней кампании, каждый новый министр или открытая забастовка – по тому, как они влияют на боевой дух народа. И картина менялась чрезвычайно быстро. Началось с очередной сессии Думы, открывшейся 1 ноября 1916 года. После раздоров внутри Прогрессивного блока обстановка была и без того напряженной, однако почти каждая речь на открытии сессии становилась сенсацией.

Нападки Милюкова на царское правительство подверглись цензуре (газеты в знак протеста оставили на полосах пустые прямоугольники на месте вымаранных слов), тем не менее его речь вскоре разошлась на цитаты. Милюков перечислил многочисленные ошибки правительства в последние месяцы, делая выразительные паузы для того, чтобы вопросить: “Это глупость или измена?”⁵⁸ Ответ звучал как обвинительное заключение (“Выбирайте любое. Последствия те же”), и в результате этой речи Штюрмер был все же снят со своего поста. Даже Охранное отделение с неохотой констатировало, что Милюков “стал героем дня”⁵⁹.

Геройство геройством, но положение масс населения, все более недовольного правительством и войной, улучшить не удавалось. Зима 1916–1917 года была самой голодной за годы войны. Недовольство рабочих перешло в открытый гнев. Обвиняли царицу и войну. Заработная плата, несмотря на инфляцию, в последние месяцы даже сократилась, так как при недостатке рабочих-мужчин рабочие места занимали неквалифицированные деревенские женщины, которые соглашались на любые условия. Хотя бастующим рабочим грозила отправка на фронт или на принудительные работы, по мере повышения цен число забастовок удвоилось – и все громче на них звучали политические требования. Во время одной из забастовок на заводах “Рено” в октябре 1916 года некоторые солдаты, вызванные для разгона бастующих, перешли на сторону рабочих и стреляли в своих офицеров. Разложение зашло так далеко, что многие кавалерийские офицеры Петроградского гарнизона просили о переводе на фронт, чтобы им не пришлось стрелять в соотечественников⁶⁰.

На второй день Рождества 1916 года Хор отправил весьма мрачную телеграмму в Лондон:

Будет, вероятно, правильно сказать, что огромное большинство гражданского населения России выступает за мир. Условия жизни стали невыносимы, потери России велики, возрастные и сословные границы призыва раздвинуты донельзя, управление дезорганизовано, а правительство ненадежно. Неудивительно, что обычные люди хватаются за возможность мира как за соломинку. Лично я совершенно убежден, что зиму Россия не продержится⁶¹.

Последнее предложение было выделено курсивом.

Не прошло и недели, как эти размышления были прерваны убийством Распутина. В обществе злополучный старец вызывал ненависть примерно в той же мере, что и его покровительница и почитательница Александра Федоровна. Подозревали, что он сочувствовал немцам, был сторонником тирании, что он подпустил к императрице немецких агентов. К тому же Распутин был мерзок, грязен, коварен и груб. Его убийство, совершенное группой патриотически настроенных представителей высшего общества, было способно отвлечь, пожалуй, от любой из тягот, которыми грозил наступающий Новый год. К своему десятистраничному отчету об убийстве Хор предпослал следующее пояснение:

Если говорить языком Daily Mail, то мое заключение таково: вся эта история абсолютно сенсационна и по этой причине не может рассматриваться лишь как один из эпизодов военного времени⁶².

Конечно, ни с каким духовным лицом в Лондоне ничего подобного произойти не могло.

С первыми лучами солнца первого дня 1917 года петроградская полиция обнаружила в снегу на набережной одного из притоков Невы мужскую калошу большого размера. Полиция обследовала покрытую льдом реку и в конце концов нашла изуродованный труп. Громадное и тяжелое мертвое тело Распутина было извлечено из-подо льда и сразу опознано. Его отравили цианистым калием, избили и выпустили в него по меньшей мере две пули, после чего тело было обмотано тяжелой цепью и спущено под лед. Безутешная императрица облачилась в траур сразу, как только узнала об убийстве. Весь остальной город был, судя по всему, охвачен радостью.

Публика ликовала, когда позавчера стало известно о смерти Распутина, – записал Палеолог. – Люди обнимались на улице и ставили свечи в Казанском соборе⁶³.

Хор сообщал в Лондон:

Если о самом покойном никто доброго слова не скажет, то хотя бы о его смерти можно сказать “только хорошее”⁶⁴.

Хор, очевидно, не хотел говорить о том, что в организации и осуществлении убийства могли быть замешаны его собственные люди. Смертельный выстрел, возможно, был сделан Освальдом Рейнером после многочасовой пытки и допроса Распутина о том, знает ли тот что-нибудь о немецком влиянии при дворе. Согласно подготовленной заранее легенде, которая быстро получила распространение, убийство было исключительно актом русского патриотизма, но с некоторого времени даже в речи сотрудников британской разведки, как заметил Хор, глагол “ликвидировать” стал звучать с подозрительной частотой ⁶⁵. По признанию того же Хора, убийство показало, что ликвидация вполне возможна, но что этим было достигнуто?

Столица скоро вернулась в состояние безнадежного отчаяния. Руководствуясь чистой злобой, Совет министров запретил намеченный на первые дни нового года съезд земских обществ и благотворительных организаций. Выборы в Московскую городскую думу сопровождались бессовестными манипуляциями. Настроение в Петрограде в январе Роберт Брюс Локкарт оценивал как

еще более нездоровое, чем прежде. Шампанское текло рекой. Самые роскошные отели города, “Астория” и “Европейская”, были забиты офицерами, которым полагалось быть на фронте <…>. Даже в посольстве царила безнадежность. Сэр Джордж выглядел усталым и измученным⁶⁶.