Василий Сталин. Письма из зоны - Станислав Грибанов Страница 11

Сталин остановился и молчал. Все ждали, что будет.

Он постоял, потом пошел мимо стола, в том же направлении, в каком и шел. Дошел до конца, повернулся, прошел всю комнату назад в полной тишине, снова повернулся и, вынув трубку изо рта, сказал медленно и тихо, не повышая голоса:

— Вы не должны были так сказать!

И пошел опять. Опять дошел до конца, повернулся снова, прошел всю комнату, опять повернулся и остановился почти на том же самом месте, что и в первый раз, снова сказал тем же низким спокойным голосом:

— Вы не должны были так сказать, — и, сделав крошечную паузу, добавил: — Заседание закрывается.

И первым вышел из комнаты».

30-летний командующий явно погорячился. То, что Сталин много усилий отдавал авиации и разбирался в ней основательно — да только ли в ней! — подтверждали и заместитель наркома авиационной промышленности авиаконструктор А. С. Яковлев, и нарком вооружения Б. Л. Ванников.

«Я помню, как в период испытаний новых самолетов ежедневно в 12 часов ночи готовилась сводка для Сталина о результатах испытательных полетов», — писал Александр Сергеевич. Об отношении Сталина к авиационной промышленности нарком Ванников также свидетельствовал, что занимался ею Сталин повседневно, что руководивший тогда этой отраслью Шахурин «бывал у него чаще всех других наркомов, можно сказать, почти каждый день».

Нет, не прав был Павел Рычагов, так, в запальчивости, бросив горькие для Сталина слова обвинения: «Вы заставляете нас летать на гробах!» Напротив, за те «гробы» Сталин снял с должности наркома авиационной промышленности Михаила Кагановича, родного брата Лазаря, и поставил на его место Шахурина. А с августа 1940-го — в интересах дела! — именно Рычагова назначил командовать Военно-Воздушными Силами.

«Сталин изучал ежедневные сводки выпуска самолетов и авиационных двигателей, требуя объяснений и принятия мер в каждом случае отклонения от графика, подробно разбирал вопросы, связанные с созданием новых самолетов и развитием авиационной промышленности», — вспоминал нарком вооружения.

А «гробов», если верить цифрам, именно при Рычагове заметно прибавилось. Так, в 1939 году — с 1 января по 15 мая — в авиационных катастрофах погибло 70 человек, а за неполный квартал 1941-го в два раза больше — 141 человек! Это без войны. Просто так. Земля шибко твердая…

Может, не случайно 12 апреля 1941-го нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков и написали по этому поводу такой вот приказ: «Главный Военный Совет Красной Армии, разобрав вопрос об авариях и катастрофах в авиации Красной Армии, установил, что аварии не только не уменьшаются, но все более увеличиваются из-за расхлябанности летного и командного состава авиации, ведущей к нарушениям элементарных правил летной службы. Из-за расхлябанности ежедневно при авариях и катастрофах в среднем гибнут 2–3 самолета, что составляет в год 600–900 самолетов».

Нарком Тимошенко приказал снять с поста начальника Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенанта П. Рычагова, а группу командиров авиачастей предать суду.

Через месяц нарком подводил итоги боевой подготовки ВВС за зимний период обучения. Сохранилась директива от 17 мая 1941 года под грифом «совершенно секретно». В ней Тимошенко отмечал следующее: «Боевая подготовка ВВС КА проходила неудовлетворительно. Низкие показатели в боевой подготовке авиачастей Красной Армии сопровождались чрезвычайно большим количеством катастроф и аварий… Основные недостатки боевой подготовки за зимний период: переучивание летного состава на новые типы самолетов проводились медленными темпами; эксплуатация новой материальной части летно-техническим составом освоена слабо; тренировки в пикировании на самолетах СБ и АР-2 проводились неинтенсивно; обучение бомбометанию с пикирования на самолетах Пе-2 и Ар-2 не проводилось; летный состав боевому применению — бомбометанию, воздушной стрельбе, высотным и маршрутным полетам обучался совершенно неудовлетворительно; самостоятельный выпуск на боевых самолетах молодого летного состава недопустимо затянулся и не был закончен к концу зимнего периода; подготовка летного состава к слепым и ночным полетам во всех частях ВВС КА была развернута слабо. Слепой налет составил 5,2 % к общему налету, ночной — 4,6 %…»

Да что «слепой полет» — с декабря 1940-го фигуры высшего пилотажа почти полностью были запрещены и на «чайках» и на знаменитых «ишачках». Техника эта, казалось бы, была проверена в боях за торжество пролетарского интернационализма, а проку? Немцы уже на заключительном этапе тех же испанских событий — в 1938 году — продемонстрировали нам свой «мессер», который обходил наш И-16 более, чем на 100 километров в час! И уже не из пулеметов строчили они по тем же «ишачкам», а во всю долбали из пушек.

Однако наркомат авиационной промышленности при М. М. Кагановиче не телился. В конструкторских бюро создавались какие-то одномоторные бомбардировщики якобы дальнего действия — «наутилусы капитана Немо», корпели над аэродинамикой фанерных бипланов со скоростями, действительно, как у того ишака. И тогда Сталин собрал руководящих работников наркомата авиационной промышленности и ВВС, всех ведущих авиаконструкторов и поставил задачу — за 1,5–2 года провести работу по проектированию, постройке, летным испытаниям, доводке и внедрению в серию новых типов боевых самолетов с улучшенными летно-техническими характеристиками.

И вот в 1940 году уже были созданы и запускались в серию истребители Як-1, ЛаГГ-3, МиГ-1. По скорости они обходили «мессера». Только вот по «выпуску в свет» не обходили. В 1940 году то, что планировали, ни один авиационный завод не выполнил. За 1941-й заводы наркомата авиапромышленности недопоставили для боевых частей 1144 самолета!

Одной из причин невыполнения плана, как свидетельствуют архивные документы, являлось отсутствие военных представителей ВВС в самолетостроительных КБ. Это позволяло главным конструкторам передавать самолеты на государственные испытания и в серийное производство без должной обработки, недоведенными, с большим количеством конструктивных недостатков. Шутка ли, испытывать самолет, у которого не три неведомых дороги: «Налево пойдешь — коня потеряешь» и так далее, а все 100! И на всех головы не сносить…

Так, в ходе испытаний по самолетам МиГ-1 и МиГ-3 было выявлено 128 дефектов, по самолету Пе-2 — 132, а по самолету Як-1 — 144 дефекта!

«Вы заставляете нас летать на гробах…» Нет, этот упрек генерала Рычагова был брошен не по адресу. Исследование архивных материалов свидетельствует обратное. Командование ВВС принимало и отправляло в авиационные полки необлетанные боевые машины, нередко ссылаясь на… плохую погоду! Например, в конце 1940 года у завода № 1 без облета было принято 122 самолета И-153 и 15 самолетов МиГ-1. За январь-февраль 1941-го — 176 самолетов МиГ-3. Это 40,5 процента — почти половина новых истребителей, поступивших в строевые части.

А как там шло переучивание на новую технику? Вот, скажем, в западных пограничных военных округах к началу войны было 1448 самолетов новых типов. Летать на них обучилось только 208 экипажей, вести боевые действия в сложных метеорологических условиях — лишь 4 экипажа. Так же и ночью. Если луна светит вовсю, то те 4 экипажа как-то еще взлетят. А уж в «сложняке» ночью, то есть в облаках, ни один пилот не мог подняться.