Шпионы ХХ века. От царской охранки до ЦРУ и КГБ - Джефри Ричелсон Страница 107

Несмотря на старания Уолена, его деятельность после отставки не удовлетворяла Шумаева, часто упрекавшего его за низкое качество материалов. Попытки Уолена найти сообщника или получить работу в Министерстве обороны, как велел Шумаев, не удались. Наконец, во время встречи в начале 1963 года Уолен известил Шумаева, что больше не в состоянии добывать сведения, и предложил прервать отношения. Советы не хотели его отпускать, но поделать ничего не могли.

Но даже несмотря на отсутствие результатов деятельности Уолена в 1962 и 1963 годах, его общие итоги выглядят впечатляюще. На своих встречах с Эдемским и Шумаевым он устно излагал сведения, полученные из ряда источников, в том числе от коллег-военных и из письменных материалов, имеющих отношение к его обязанностям в JIOA.

Уолену было известно о трех планах объединенного комитета начальников штабов (Joint Chiefs of Staff, JCS) по использованию ядерного оружия во всем мире в случае войны. В планах указывались конкретные цели, предназначенные для уничтожения, подразделения, отвечающие за их уничтожение, и типы ядерного оружия. Он смог передать информацию о передвижениях войск, реорганизации боевых подразделений армии США, в том числе подразделений, снаряженных ядерными ракетами "Honest John" (Честный Джон), и планах обороны Западной Германии и Франции.

Он также предоставил 17 секретных руководств и бюллетеней о полевой ядерной артиллерии и артиллерии ПВО. В числе руководств были "Артиллерийский ракетный батальон противовоздушной обороны Nike-Hercules", "Полевой артиллерийский ракетный батальон". "Самоходная ракета Honest John", "Полевое руководство штабного офицера: использование атомного оружия" и "Сборник данных Hawk". В технической оценке армии делался вывод, что разведданные, извлеченные из руководств, позволят Советам противодействовать системам тактическими мерами радиоэлектронной борьбы.

Эти 17 руководств были лишь верхушкой айсберга, поскольку Уолен имел доступ приблизительно к 3500 документам в организации JCS. Несмотря на это, заместитель начальника штаба армии по оперативной работе заключил, что Уолен "серьезно, но не критически понизил способность США и их союзников успешно вести тотальную или локальную войну". Деятельность Уолена вызвала бы снижение результативности и повышение потерь.

Уолен покончил со шпионской деятельностью, избежав провала, но ненадолго. Агент ФБР Дональд Грюнтцель, оценивая ущерб, причиненный деятельностью Стига Веннерстрома, арестованного в 1%3 году, наткнулся на имя Уолена. В то же самое время ФБР узнало, что в Пентагоне был советский агент.

Улики, представленные большому жюри 15 июля 1966 года, привели к обвинению Уолена. Согласившись на сделку с обвинением, отставной подполковник не преследовался за шпионаж. Вместо этого он был обвинен в том, что был агентом Советского Союза и участвовал в заговоре с целью сбора или доставки оборонительных сведений, относящихся к "атомному вооружению, ракетам, военным планам по обороне Европы, оценкам сравнительных характеристик войск, военным разведдонесениям и анализам, сведениям касательно планов возмездия силами стратегической авиации США и информации, относящейся к передвижениям войск".

Суд над Уоленом проходил на фоне смехотворного запрета прессе публиковать какие-либо сведения из признаний Уолена, хотя те были сделаны на открытом процессе. Ни в одном из репортажей не упоминалась его связь со "Скрепкой". И хотя его связь с JIOA была упомянута в суде, никто не сообщил о миссии этого органа. Армейское заявление для прессы касательно его прошлого кончалось на 1955 годе, называя Уолена всего лишь офицером JIOA. Уолен был приговорен к 15 годам тюремного заключения.

КОХЕН И ЛОТЦ

В январе 1962 года Камаль Амин Та’абит прибыл в Дамаск. Та’абит родился в Бейруте в семье сирийцев, в 1948 году перебравшихся в Аргентину, где они открыли текстильный бизнес. Там Та’абит стал преуспевающим бизнесменом, но обнаружил, что Аргентина не может заменить Сирию. Поэтому и вернулся на родину. Во всяком случае, так он утверждал.

Сирийской контрразведке несколько лет не было известно, что на самом деле Та’абит — еврей Элиаху Бен Саул Кохен и что все его прошлое — тщательно разработанная фабрикация. На самом деле Кохен родился в Александрии в 1928 году. В 1949 году его родители и трое братьев перебрались в Израиль, а Эли остался, чтобы помочь координировать деятельность евреев.

Летом 1955 года он был тайно доставлен в Израиль, чтобы пройти курс и стать членом отделения 131 Амана (разведывательного отдела АОИ), действовавшего в Египте. Однако по возвращении в Египет он обнаружил, что находился под надзором Мухабарата — египетской тайной полиции. Во время начальной фазы участия Израиля в Суэцкой войне 1956 года египетские силы безопасности задержали его. В феврале 1957 года он прибыл в Израиль, так как был выдворен вместе с остальными остававшимися в Александрии евреями.

Оказавшись в Израиле, Кохен повел штатскую жизнь, став бухгалтером. В 1960 году к нему обратился представитель Амана, пожелавший, чтобы Кохен вновь вступил в их ряды. Кохен сопротивлялся их настойчивым уговорам, пока его внезапно не выставили с работы, и тогда он обратился в Аман с просьбой о трудоустройстве. Поначалу его хотели снова отправить в Египет, но, осознав, что египтяне ведут подробные досье на свое население и Кохен им уже известен, руководство Амана передумало.

Сирийское происхождение Кохена сделало его очевидным кандидатом на роль глубоко законспирированного нелегала в этой стране, ставшей наиболее радикальным из арабских государств. Ее политика, географическое положение и обширный арсенал вызывали озабоченность израильского руководства. Но Кохен не мог просто приехать в Сирию. При подобных обстоятельствах никакая легенда не выстояла бы. Так что 3 февраля 1961 года он вылетел из Израиля рейсом "Эль-Аль" до Цюриха. Там он сменил документы и под именем Ка-маля Амина Та’абита сел на рейс до Сантьяго, Чили. Покинув самолет на транзитной остановке в Буэнос-Айресе, Та’абит отправился в Аргентину без документов.

Почти год Кохен готовил свою легенду в роли преуспевающего бизнесмена и сирийского патриота. Он посещал арабские социальные и культурные события, а также арабские ночные клубы. Кроме декларации своего патриотизма, Кохен стал широко известным меценатом, поддерживавшим местную арабскую газету и ее редактора, и наладил дружеские отношения с сирийскими дипломатами и военными атташе, работавшими в посольстве. В частности, завел дружбу с новым сирийским военным атташе в Аргентине полковником Амином эль-Хафазом, выдворенным из Дамаска, потому что от его фанатических проповедей в духе сторонников партии Баас (партии социалистического возрождения Сирии) было не по себе даже радикальным сирийским лидерам.

Кохен налаживал контакты, посещая пышные обеды в сирийском посольстве, где трубил о своей любви к Сирии и твердил, что хочет посетить родину и вложить большие суммы в ее экономику. Когда же он провозгласил о своих планах совершить первый визит в Сирию, влиятельные друзья с радостью снабдили его рекомендательными письмами, адресами и обещаниями поддержки его сирийских предприятий.

Конечно, Кохен не сообщал, что до прибытия в Сирию сделает тайную остановку в Израиле. Кохен прибыл в Сирию на лайнере "Астория", на который сел в Генуе 1 января 1962 года. Через несколько дней по прибытии он во всеуслышание отрекся от аргентинской родины и поклялся никогда не покидать Сирию.