Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев Страница 107

Старший офицер МТУ Черноморского флота капитан 2-го ранга Юрий Михаилович Пирогов и военпред с пристрелочной станции из Пржевальска капитан 3-го ранга Виктор Николаевич Костюченко ранним августовским утром сидели на скамеечке на берегу одной из бухт в Севастополе и вели неторопливый разговор. Рядом у пирса стоял пришвартованный торпедный катер 206М проекта. Шла погрузка четырех практических торпед 53–65К. Торпеды были приготовлены давно, но для проведения стрельб ждали нужную погоду. Мореходность торпедного катера — пять-шесть баллов, а вот можно ли при такой погоде применять новые торпеды? Это предстояло уточнить. Нужно было проверить, что торпеда не делает большого «мешка», не зарывается в грунт, не выскакивает на поверхность после приводнения, что тоже нежелательно по ряду причин, и, наконец, что аппаратура самонаведения не дает ложных команд, хорошо отстраивается от поверхностных помех и торпеда всплывает в назначенном районе. В такую погоду торпеду после прохождения дистанции на борт не поднимешь и автограмму не посмотришь. К ней и подходить-то в море опасно: ну-ка почти две тонны металла швырнет в борт корабля слегка разъяренное море — мало не покажется. Потому и сидит рядом с офицерами еще и матрос Юра Галанин с автоматом. Ворошиловский стрелок. Ему надлежит расстреливать всплывшие в конце дистанции хода торпеды. Комиссия в лице Пирогова, Костюченко и командира катера капитан-лейтенанта Иванова убедятся, что каждая торпеда без замечаний прошла дистанцию, всплыла, где ей положено, и дадут ему команду на уничтожение торпеды. Другие члены комиссии: Главный конструктор торпеды Даниил Самуилович Гинзбург, его помощники Евгений Матвеевич Барыбин и Михаил Ефимович Берсудский сегодня свободны и заняты повседневными заботами.

— Ну что, Виктор, кажется, завершаем «прописку» торпеды 53–65К на надводные корабли? Начинали мы с тобой в 1973 г. как раз с этого торпедного катера. Помнишь, зачем уточняли величины установок на стопоре горизонтальных рулей торпеды?

— Как же не помнить, Юрий Михаилович? Первый блин, как всегда, комом, но вы рисковый и везучий торпедист. Тогда первая торпеда начала продуваться сразу после выстрела. Самосработал перепускной клапан. Командир стал уклоняться от торпеды, и мы все едва не повылетали с ходового мостика за борт. Но это не спасло торпеду. Торпеда получила пробоину и затонула, а катер повредил носовое крыло.

— Повреждение было небольшим, стрельбу мы продолжили…

— По инструкции должны были в случае потопления торпеды вызывать водолазный бот, поднимать торпеду, выяснять причину и только потом стрелять. Только благодаря вам…

— Ну, а если причина ясна, почему бы не продолжить стрельбу, тем более по радио мы не сообщили, какую торпеду по счету утопили: первую или четвертую. Риск, конечно, был. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

— Да, остальные торпеды тогда прошли как по ниточке. И вопрос со стрельбами с торпедного катера был закрыт. Пока какому-то стратегу не захотелось уточнить, а можно ли стрелять при волнении моря в пять баллов?

— Вопрос, конечно, теоретический. При носовой пятибалльной волне катер ведь сбрасывает скорость до 36 узлов. Как-то мне попалась книжечка в нашем архиве с выписками из планов стрельб торпедами на Черноморском флоте аж с 1880-го года. Запомнилась фраза: «Метание мин Уайтхеда произвести с палубы на якоре и на ходу при разных обстоятельствах». Определяли влияние волнения моря на направление движения выпущенных торпед с миноносцев. И так почти каждый год. Столетний юбилей впору отмечать. Неужели нельзя в наше время все это смоделировать?

— Юбилей-то мы отметим, Юрий Михаилович, мысль плодотворная. А насчет моделирования… торпеды сделал завод, а не научно-исследовательский институт. Возможности пониже, поэтому мы с Евгением Матвеевичем Барыбиным и мучаем тебя четвертый год. Да еще на какого командира корабля попадешь. Помню, на эскадренном миноносце 56-го проекта капитан-лейтенанта Гришанова. Он больше «возил» торпеды, чем стрелял. Собственно, зачем эскадренному миноносцу противокорабельные торпеды?

— На всякий случай, Виктор. Мало ли стратегов с неуемной фантазией. Ну, а мы — торпедисты — всегда должны быть готовы доложить: «Состояние моря не ограничивает, высота борта не влияет… лучше с носовых курсовых углов».. Иначе, что это за торпеда? Впрочем, твоя работа завершается…

— Да, стрельба с надводных кораблей заканчивается. Помогли здесь нам здорово ученые Московского авиационного института. Доктор технических наук Рябов Борис Александрович со своими специалистами Василием Половинкиным, Володей Коноваловым и другими. За медные деньги ввели в контур управления торпедой учет угловых скоростей по крену и дифференту для коррекции глубины хода на начальном участке. Уайтхед от зависти бы лопнул, увидев гидростатический аппарат этой торпеды. Но опытовым стрельбам нет конца. Закончили эти — пойдут другие. На Балтийском флоте, слышал, недавно подняли несколько торпед 53–65К с грунта. Будет план мероприятий, контрольный лист, доработки, корректуры инструкции — как всегда. Значит, будут и стрельбы…

— Погоди. Вот повезли, кажется, последнюю торпеду. Пойду доложу начальнику МТУ Юрию Владимировичу Малкину, что выходим в море.

— Сейчас моя бригада тебя возьмет в «плен», будут канючить, чтобы отпустил их домой. У них время убирать картошку.

Действительно, едва Пирогов вошел в цех, как был атакован бригадой специалистов из Иссык-Куля почти в полном составе:

— Юрий Михаилович! Разрешите нам возвращаться. Мы уже почти два месяца здесь. Приготовили около двадцати торпед. Эти последние. Август. Нужно картошку убирать.

Пирогов отбивался, как мог:

— В море всякое бывает. Может, повозим торпеды и вернемся на неопределенное время или что случится.

— На этот случай мы договорились с рабочими арсенала. Если что, они приготовят одну-две торпеды. Нам пора назад. Картошку нужно копать.

Пирогов оборонялся еще одну-две минуты:

— Куда вы рветесь? Здесь море, пляж, фрукты, овощи. Райское место!

— У нас тоже не хуже.

— Ладно. Уезжайте. Ставьте печати, заполняйте свои бумаги. Море вам надоело. Купались бы, загорали.

— У нас тоже не хуже. Приезжайте в гости, покажем.

Торпедный катер полетел в полигон, рассекая бортами воду и ветер. Разгневанная вода с силой обрушивалась на форштевень, рассыпалась в тысячи брызг, пенилась и, уже укрощенная, лизала борта. Потом попадала в винты, закручивалась в вихрь и отбрасывалась далеко за корму. Торпедный катер — русское изобретение и русская удаль. Это, наверное, единственный из классов боевых кораблей, полностью соответствующий российскому менталитету: русская тройка, революционная тачанка на море. Скольких побед добились катерники в годы Великой Отечественной войны! Сотни лихих атак, тридцать шесть Героев Советского Союза… Дороговато, конечно, заплачено за победы, но что делать? Мы не привыкли все считать и все учитывать.