Древний город. Религия, законы, институты Греции и Рима - Нюма Дени Фюстель де Куланж Страница 105

Вражда царила в Этрурии; в Вейях свергли правительство аристократов; римляне напали на Вейи, и другие этрусские города, где господствовала жреческая аристократия, отказали вейянам в помощи. Согласно легенде, во время этой войны римляне захватили одного вейского жреца и заставили его сказать, что римлянам необходимо сделать для того, чтобы одержать победу. Не говорит ли эта легенда о том, что этрусские жрецы сдали город римлянам?

Позже, когда Капуя восстала против Рима, отмечалось, что всадники, то есть аристократическое сословие, не принимали участия в восстании ^[206].

В 313 году аристократическая партия сдала римлянам города Авзону, Сору, Минтурны и Весцию ^[207].

Когда этруски создали коалицию против Рима, это означало, что у них установилась демократическая форма правления. Единственный город, им был Аретиум, отказался войти в состав коалиции по той причине, что там все еще господствовала аристократия. Приход Ганнибала в Италию вызвал волнения во всех городах, но дело было не в независимости. В каждом городе аристократы были за Рим, а плебеи за Карфаген. «Города Италии словно постигла одна болезнь: разногласие между чернью и знатью – сенат благоволил к римлянам, простой народ тянуло к карфагенянам» ^[208].

Способ правления в Риме объясняет, почему аристократия поддерживала Рим. Перевороты, совершавшиеся в других городах, совершались и в Риме, с той лишь разницей, что в Риме они совершались несколько медленнее. В 509 году, когда в латинских городах уже были тираны, в Риме господствовали патриции. Позже демократия стала набирать силу, но постепенно и проявляя сдержанность. Вот почему в Риме дольше, чем в других городах, сохранялась аристократическая форма правления и дольше возлагались надежды на аристократическую партию.

Но даже и тогда, когда в Риме верх одержала демократия, приемы и способы управления оставались аристократическими. В комициях по центуриям голоса распределялись в соответствии с имущественным положением. Почти так же было в комициях триб. Формально закон не допускал деления по имущественному положению, но фактически бедный класс был включен в состав четырех городских триб и имел всего четыре голоса против тридцати одного голоса класса собственников. Кроме того, трудно представить себе собрание, которое бы проходило так спокойно, как эти комиции; никто, кроме председателя и тех, кому он давал слово, не имел права говорить. Не было никаких выступлений и обсуждений; обычно все сводилось к голосованию и подсчету голосов, самому сложному делу, требовавшему много времени и терпения. Следует добавить, что сенат ежегодно не обновлялся, как это делалось в демократических городах Греции. Сенаторы назначались пожизненно. Сенат был истинным олигархическим институтом.

Нравы были еще более аристократическими, чем институты. У сенаторов были свои места в театре. Только богатые служили в коннице, предпочтение отдавалось молодым людям из знатных семей. Сципиону не было шестнадцати, когда он уже командовал конным отрядом.

Господство богатого класса удерживалось в Риме дольше, чем в других городах. Это происходило по двум причинам. Первая заключалась в том, что вся выгода от великих римских завоеваний досталась и без того богатому классу; этому классу достались и все захваченные; этот класс завладел торговлей побежденных стран. С каждым поколением эти семьи становились все богаче и обладали все большей властью. Вторая причина заключалась в том, что римлянин, даже самый бедный, имел врожденное уважение к богатству. Клиентелы уже давно не существовало, но в определенном смысле она возродилась под видом почтения, оказываемого большим состояниям; у бедных вошло в обычай каждое утро приходить, чтобы поприветствовать богатых.

Из этого не следует, что в Риме не было, как в других городах, борьбы между богатыми и бедными, но она началась только во времена Гракхов, то есть когда завоевания уже почти закончились. Кроме того, эта борьба не была такой жестокой, как в других городах. Низшие сословия в Риме особенно не жаждали богатства. Они оказывали вялую поддержку Гракхам, отказываясь верить, что эти реформаторы работают ради них, и покинули их в решающий момент. Земельные законы, столь часто представлявшие угрозу для богатых, тоже мало волновали низшие классы. Совершенно ясно, что они не слишком стремились обладать землей; к тому же если им предлагали раздел общественных земель, то они никогда и не думали лишать богачей их собственности. Частично от глубоко укоренившегося уважения, частично от привычки ничего не делать, они предпочитали жить рядом с богатыми.

Богатый класс проявил мудрость, приняв в свой круг наиболее знатные семьи покоренных и союзных городов. Все богатые семьи в Италии постепенно переселились в Рим. Богатое сословие приобретало все большее влияние и, наконец, стало во главе государства. Только богатые люди занимали государственные должности, поскольку нужно было затратить много собственных денег на содержание при себе штата писцов, глашатаев, охраны, низших служащих и т. д. Только богатые люди были сенаторами, поскольку для того, чтобы стать сенатором, надо было иметь крупную собственность. Удивительное дело, несмотря на демократичные законы, сформировалось аристократическое сословие, и народ, будучи всемогущим, позволил этому сословию подняться над собой и никогда не оказывал ему реального сопротивления.

В III и II веках до н. э. Рим был городом, управление которого было наиболее аристократическим, чем в любом из городов Италии и Греции. Кроме того, следует отметить, что если внутренние вопросы сенат был вынужден согласовывать с народом, то все вопросы, связанные с внешней политикой, он решал самостоятельно. Сенат принимал послов, заключал союзы, утверждал распоряжения военачальников, определял условия для побежденных, ведал управлением завоеванными территориями, одним словом, занимался тем, что в других городах находилось в ведении народных собраний. Поэтому иностранцы, вступавшие в отношения с Римом, никогда не имели никаких дел с народом. Они общались только с сенатом, и у них создалось мнение, что народ не имеет никакой власти. Это мнение выразил Набис в разговоре с Фламинином: «У вас по цензу набирают конников, по цензу – пехотинцев, и вы считаете правильным, что кто богаче, тот и командует, а простой народ подчиняется» ^[209].

Вот почему аристократия из всех городов стремилась в Рим, видела в нем защиту и была готова соединить свою судьбу с его судьбой. Это казалось столь естественным, поскольку ни для кого Рим не был чужим городом; сабиняне, латины, этруски видели в нем сабинский, латинский, этрусский город, а греки считали его греческим.

Стоило римлянам появиться в Греции, как аристократия тут же встала на их сторону. Вряд ли кто-то из них думал, что стоит перед выбором между независимостью и подчинением; для большинства стоял вопрос только о выборе между аристократической и народной партией. Во всех городах народная партия была за Филиппа, Антиоха или Персея, а аристократическая – за Рим. Обратимся к Полибию и Титу Ливию. Когда в 198 году Аргос открыл ворота македонцам, у власти находилась народная партия; в следующем году партия богатых отдает Опунт римлянам; у акарнанцев аристократия заключила союзный договор с римлянами, но год спустя этот договор был нарушен, потому что в промежутке перевес получила демократия; Фивы объединены с Филиппом, пока у власти народная партия, и сближаются с Римом, как только власть переходит к аристократам; в Афинах, в Деметриаде, в Фокее народ враждебно относится к римлянам; Набис, демократический тиран Спарты, воюет с ними; Ахейский союз, пока его делами руководит аристократическая партия, благосклонно относится к Риму; люди, подобные Филопемену и Полибию, желают национальной независимости, но в то же время предпочитают римское владычество демократии; даже в Ахейском союзе наступает момент, когда верх одерживает народная партия, и с этого времени союз становится врагом Рима; Диэй и Критолай были одновременно вождями антиримской народной партии и стратегами Ахейского союза; они храбро сражались при Скарфее и Левкопетре, скорее всего, не столько за независимость Греции, сколько за торжество демократии.