Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944 - Алекс Бухнер Страница 105

На рассвете 31 августа мы двинулись дальше в юго-восточном направлении. Идти приходилось медленно, поскольку с нами был тяжелораненый офицер штаба 370-й дивизии, которого время от времени приходилось даже нести, так что продвигались мы с большим напряжением сил. Двигаться по дорогам было нельзя, поэтому мы старались держаться подальше от них, чтобы избежать встреч с русскими. Около 17.00 мы вышли на границу леса и на берег реки Тротуш, примерно в трех километрах восточнее Боршани. Здесь я до вечера наблюдал за движением по шоссе. Там передвигались в основном тыловые снабженцы на грузовиках и телегах, порой громыхали танки. Окружающие деревни отнюдь не казались переполненными русскими частями, поэтому я принял решение с наступлением темноты перебраться через Тротуш, железную дорогу и шоссе, чтобы скрыться в лесу южнее Боршани-Былка.

При свете луны мы перешли вброд Тротуш — неглубокое место я высмотрел еще во второй половине дня — и подобрались к железной дороге. Вода в Тротуше оказалась нам по пояс, причем течение было довольно сильным. Железную дорогу и шоссе нам удалось миновать незамеченными, после чего вскоре мы уже углубились в лес южнее Боршани. Ближе к утру до нас донесся лязг танковых гусениц и сильный рев моторов, мы сменили направление движения на западное и, оказавшись в чаще леса, устроились там на ночлег. Офицер штаба 370-й дивизии не мог сдержать стонов из-за сильной боли. Ближе к вечеру мы снова двинулись в западном направлении, шли до рассвета и оказались предположительно на южной окраине селения Балка. Высмотрев стоящий на отшибе дом, мы понаблюдали за ним в течение часа и, не увидев там русских, решили зайти туда, поскольку у нас не было никакой еды. Хозяева дома встретили нас довольно приветливо и снабдили кукурузой и фруктами. Офицер 370-й дивизии принял решение остаться в этом доме, так как ему было необходимо залечить свои раны. Хозяева дома устроили его в погреб для картофеля и обещали позаботиться о нем. По их словам, русских в поселке не было. От них мы также узнали, что шоссе Аджуд-Онешти используется только для снабжения русских войск.

С наступлением темноты мы втроем — обер-вахмистр Гжил, обер-ефрейтор Бирке и я — вышли из поселка, как и раньше, в западном направлении. Мы снова держались в стороне от дорог. В ночь с 1 на 2 сентября мы спали в лесу юго-восточнее поселка Маринешти. Пустившись в путь около полудня следующего дня, мы подошли к небольшой железнодорожной станции. Здесь оказалось много румынских солдат, которые встретили нас дружески и обильно поделились с нами провизией. Румыны, по-видимому тоже вырвавшиеся из котла, обещали проводить нас в окрестности горы Оушор (753 м. — Ред.). Двое из них шли с нами весь день и к вечеру вывели нас в нужное место. По дороге мы то и дело встречали мелкие группы румынских солдат, которые были без оружия. Все они с готовностью отвечали на наши вопросы и рассказали, что тоже встречали небольшие группы германских солдат. От них мы также узнали, что русские организовали постоянную разведку территории с воздуха, используя для этого устаревшие медленные бипланы.

Мы снова переночевали в лесу, а утром 3 сентября подошли к какому-то селу. Убедившись, что неприятеля в нем нет, мы вошли в один из домов. Его хозяева не позволили нам остаться, но вскоре вынесли нам хлеб из кукурузной муки и сало. По всей округе, рассказали они, много русских патрулей, которые строго карают местных жителей, оказывающих помощь германским солдатам. Село называлось Гура-Вэи. От него мы пошли дальше, встречая по дороге лишь отдельных пастухов.

Проведя еще одну ночь в лесу, мы снова двинулись дальше, следуя теперь только по компасу. В этом районе деревни больше не встречались, так что ориентироваться по карте теперь стало невозможно. Когда мы, окончательно потеряв дорогу, до середины дня блуждали по каким-то поросшим лесом холмам, начался дождь. Вскоре он перешел в настоящий ливень, так что мы вскоре, несмотря на наши плащ-палатки, промокли до нитки. Уже под вечер, после долгих блужданий сквозь густой подлесок, подъемов и спусков, мы наконец выбрались к какой-то группе домов, полных людей. Оказалось, что это какая-то пограничная венгерская станция, на которой уже собралось около пятидесяти германских солдат, все вышедшие из котла под Вуткани.

Здесь мы остались на всю ночь, высушили свое обмундирование, сварили картошки и закусили яблоками. На следующее утро продолжили свой путь, к нам присоединилась еще одна группа численностью около двадцати человек. Через некоторое время снова пошел дождь. Около полудня на старой тропе через перевал в Карпатах мы подошли к другой пограничной избушке. Она стояла пустой, никаких припасов в ней не оказалось. Еще через пару часов под проливным дождем мы наткнулись на двух бесхозных лошадей. Одну из них мы пристрелили, затем, сумев развести под дождем костер, поджарили себе мясо. Покончив с едой, двинулись дальше через перевал. Здесь, на высоте, нам встречались многочисленные группы солдат. С раннего утра на западе был слышен звук сражения, в основном все заглушал гром артиллерии. Фронт, стало быть, находился уже недалеко. После обеда мы встретили группу солдат, которые возвращались с того направления, — они сообщили нам, что дорога вниз от перевала выводит напрямую к русским. Поэтому я принял решение уклониться к югу, чтобы по возможности обойти фронт. Ночь мы провели в заброшенном доме.

6 сентября мы продолжили свой путь сначала в южном направлении, а примерно через час снова повернули на запад. По дороге нам встретилась вершина, на которой не рос лес, и мы поднялись на нее. Нашему взору открылось плоскогорье, на котором располагалось несколько деревень, шум сражения доносился спереди справа. Мы было решили, что смогли обогнуть фронт и обошли русскую передовую с юга. Эта мысль придала нам силы, мы поспешили спуститься в долину и обогнули еще одну, более низкую гору, следуя по направлению к увиденному нами плоскогорью. Но тут внезапно мы услышали совсем недалеко от себя топот шагов и шум моторов. Примерно в 100 метрах от нас за деревьями проходил проселок, по которому двигалась колонна солдат. Однако это были не германские солдаты, как мы было надеялись, но передовая маршевая колонна русских. Поскольку пересекать дорогу, по которой они двигались, с группой в двадцать человек при дневном свете было немыслимо, мы снова разделились на более мелкие группы. Со мной осталось около десяти человек.

Когда после прохождения очередной русской колонны дорога на какое-то время опустела, я решился, вместе со своими людьми, броском пересечь ее. Двигаться снова на юг представлялось мне нецелесообразным, прежде всего потому, что мы для этого не были готовы физически, так как очень ослабли. Нам удалось перебежкой пересечь дорогу, оставшись не замеченными русскими. Поскольку мы не знали, где именно мы находимся в тылу русских войск, то снова двинулись в путь только с наступлением темноты и прошли вблизи вражеской артиллерийской батареи. Так как, продираясь во тьме ночи сквозь чащу леса, мы наделали бы много шума, то сначала мы дождались восхода луны около полуночи. При ее свете оказалось, что недалеко от нас находится русский часовой, охраняющий стоящих примерно в 20 метрах от нас лошадей. Быстро покинув это место, мы снова переночевали в небольшом леске.

Утром 7 сентября мы разглядели впереди у горизонта село, в котором шел бой. Двигаясь к нему, мы встретили пастуха, который рассказал нам, что это село называется Геленке, до него около шести километров и оно все еще занято германской частью. Мы двинулись сначала в южном, а потом в юго-западном направлении. Перевалив через очередную высоту, мы наткнулись на лагерь венгерских беженцев, где нас снабдили продуктами. Но вскоре, при известии о том, что сюда двигаются русские, нам пришлось его покинуть. Один старик, который кое-как говорил по-немецки, рассказал нам про дорогу к германской передовой. Он также подтвердил, что село Геленке еще занято германскими и венгерскими войсками.