Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин Страница 105

Двигаясь к Яссам, Румянцев 9 ноября писал генералу Олицу: «…в Валахии ж нет сомнения, чтобы не нашлось оного провианта и фуража изобильно, ежели взяты будут завременно к тому меры…»

Полагаясь на опыт и «долговременное в ремесле упражнение» старого генерала, Румянцев, тем не менее, все-таки призывает его не терять «надобной осторожности и к лучшему покою и безопасности места удобные по положениям натуральным или строением твердым» укреплять, «чтобы на случай движений могли они малым числом быть держаны…».

После беспокойной ночи, проведенной в тяжких раздумьях, 19 ноября фельдмаршал Румянцев покидал палаточный лагерь, чтобы занять роскошную квартиру в Яссах, приготовленную ему как главнокомандующему.

Не успел он сесть на лошадь, как увидел скачущего офицера как раз с той стороны, откуда он так нетерпеливо ждал вестей.

– Ваше сиятельство! – Офицер спрыгнул с коня и протянул ему пакет. – Бригадир Гудович взял Бухарест! Вот его рапорт о сем событии…

«Ну вот, долгожданная новость, – радостно подумал Румянцев. – Остался Браилов, и вся Валахия до Ольты, можно сказать, будет в наших руках…»

– …Капитан Астраханского полка Григорий Шидловский…

– Отныне вы, Шидловский, секунд-майор.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – гаркнул обрадованный капитан.

– Господа! – обратился к сопровождавшим его генералам и офицерам граф Румянцев. – Сей вестник за свои мужественные подвиги при экспедиции бригадира Гудовича пожалован в очередной чин. Бухарест склонился пред российским оружием. Пусть эта радостная весть сопровождает нас при въезде в Яссы.

Раздались крики «ура», радостные возгласы в честь императрицы Екатерины и фельдмаршала Румянцева.

Эта весть быстро облетела Яссы, куда из Бухареста бежали многие знатные бояре, купцы, ремесленники, опасавшиеся преследований турок. И множество их вышло навстречу славному освободителю от иноземного ига. «Народ в великом собрании спешил вне города видеть столь знаменитого вождя, которого слава геройских дел всех сердца к тому воспаляла, общество промышленников и рукодельцев, так называемые цехи, вышли за город и по обеим сторонам дороги стояли, – записывал по горячим следам событий очевидец. – Его сиятельство в препровождении чинов своего штата наперед въехал в город, с приближением его к форштадту начались пушечная пальба и колокольный церковный звон, продолжавшиеся до вступления в приготовленную ему квартиру. В городских воротах вышли встретить въезжающего командира ливанские члены и духовные чины, которые после свои поздравления приносили ему и в его квартире. Вслед за сим вступили в город и полки: прежде везена полковая артиллерия, а за оною входили в параде войски под предводительством дежурного генерал-майора Ступишина и маршировали все мимо квартиры генерал-фельдмаршала. Потом его сиятельство ходил по городу, любопытствовал видеть в оном здания и водные фонтаны, а народ упреждал везде его ход, бесконечным объят быв удовольствием и удивлением, когда господин генерал-фельдмаршал словоохотливостью со всяким гражданином, слушая терпеливо каждого подходящего к себе просьбы и делая оным немедленное удовлетворение, ознаменил в первый день блистательные свойства благодетельной своей души. В последующих днях делал визит его сиятельство преосвященному здешнему митрополиту, посещал дом Аргириябана, князя Кантакузина-вистиария и ратмана Василья Разула и у всех сих трех бояр угощен был обеденным столом, изобилие коего наибольшое в числе кушания доказывало хозяинов усердие к особе угощаемой, по обычаю, присвоенному сими людьми в род обхождения от турок».

В те же дни Румянцев получил донесения, что 10 ноября турки, как только увидели приближающийся отряд русских, без боя оставили Браилов. Гудович сообщал, что неприятель в смятении бежал за Ольту и Дунай. Так что вполне можно было рапортовать императрице, что русские войска стали «твердою ногою на береге Дунайском», совершив «угодное высочайшей воле вашего императорского величества».

Фельдмаршал не скрывал своей радости и удовлетворения от этой победы над турками. Правда, сначала отряды под начальством генералов Брюса и Глебова действовали не так, как он предполагал, но потом Румянцев, чувствуя всю важность этих предприятий, стал лично направлять действия генерала Глебова, не давая ему никакой возможности уклониться от выполнения поставленных задач. Да и овладеть Бухарестом и Браиловом было не так уж просто. Неприятель отступал только тогда, когда видел превосходящие и хорошо организованные силы. В этих ноябрьских операциях отличились бригадир Гудович и генерал-майор Вейсман. Усердие к службе, благоразумие, распорядительность и мужество – вот качества, которые высоко ценил Румянцев в своих частных начальниках. Румянцев давно уж распорядился, чтобы Вейсман выслал из своего корпуса деташемент в помощь Глебову для овладения Браиловом. И Вейсман блестяще проявил себя.

Румянцев в дни успешного завершения кампании этого года часто задумывался о том, что только недавно происходило на полях Молдавии и Валахии. Яссы, Бухарест, Браилов… Как обрадовался здешний народ освобождению городов и приходу русских, видя в них защиту своего спокойствия и независимости! Но сколько непорядка в этой земле… Да и в армии под его командованием… Вот бригадир Гудович, достойный офицер, давно заслужил генерал-майорский чин, все его сверстники – генералы, а вот он все еще бригадир. Фортуна не ко всем достойным благоволит. Сколько уж он сам, фельдмаршал, находится в армии без отпуска, силы, кажется, совсем истощены, а вот не пускают, говорят, нужен здесь… А ведь уж тридцать шесть лет беспрерывной военной службы, от самого солдатства до нынешнего фельдмаршальского звания, измотали его, увечные болезненные припадки все чаще стали приковывать его к постели… И в эти минуты тяжких телесных страданий ему приходили в голову мысли совсем оставить не только армию, но и службу вообще.

«Пусть всемилостивейшая государыня отыщет себе другого такого военачальника да поручит ему не только командовать первой армиеи, но и завершить возложенные на меня переговоры с крымскими татарами, – думал в такие минуты Румянцев. – Да, но Крым – наиважнейшее дело, тонкое, дипломатическое; пожалуй, ничуть не менее важное, чем все завоевания за Днестром и Дунаем. Нет, нельзя бросать дело на полдороге… Напишу-ка нашей всемилостивейшей императрице, что нуждаюсь в лечении и отдыхе, дабы воспрепятствовать ослаблению моих гаснущих сил… А может, дозволит остаток жизни окончить в свободности от всякой службы? Нет, нельзя бросать дело, которое не завершено. Молдавию, Валахию нельзя оставлять без нашей помощи, раз мы обещали… Да и Крым нельзя оставлять таким же вредным, каким он был много веков».

Казалось бы, Петр Александрович Румянцев был наверху своей славы и признания. Почести так и сыпались на него. Фельдмаршальское звание, Георгий первой степени, деревня, деньги – ничего не жалела Екатерина II для вознаграждения прославленного военачальника. Она знала, что за все нужно платить в ее просвещенный век… Но она знала также и то, что такого, как Румянцев, она не найдет в своей богатой талантами стране. Румянцев был не только великий главнокомандующий ее победоносной армией, но и выдающийся администратор, способный в короткий срок преобразить завоеванную территорию Молдавии и Валахии, взыскать с этих княжеств военные издержки.